Он немного прошелся, заложив руки за спину. Наледь на полу похрустывала под его сапогами.

– Помните, люди, обитающие здесь, – примитивные дикари, – сказал он в заключение. – Никакой пощады, никакой жалости! Вы – наш авангард, наша главная сила, и наше выживание целиком и полностью зависит от решительности ваших действий.

Горн, Бальд и Марнем горделиво приосанились. Дорана тоже, хоть и с секундным опозданием, расправила плечи, от души надеясь, что никто не заметил ее колебаний.

– Убейте всех до единого, – рявкнул Балтор уже менее официальным тоном. – Это ничтожные существа, едва ли осознающие, кто они есть. Они примитивнее, чем животные. Значение имеет только их тепловая энергия. Не оставьте ее ни капли! Когда мы покинем эту планету, она не должна быть способна произвести еще хоть одну калорию… Это ясно? Выполняйте!

Офицеры молодцевато щелкнули каблуками. Истребительная операция начиналась.

Было настолько холодно, что Нату и Анакате пришлось отказаться от идеи отправиться туда, где они обычно жили. Лязгая зубами, они ввалились в деревенский трактир, где вовсю гомонил народ: отовсюду сыпались плоские шуточки и самые заезженные анекдоты, но, несмотря на избитость этих острот, в общем зале царило безудержное веселье. И обслуга, и клиенты буквально рыдали от хохота, то и дело пихая друг друга локтями в бок, как будто им в жизни не приходилось слышать ничего более уморительного. Анаката попыталась протолкаться к камину, но оказалось, что разжечь огонь никто не позаботился. И когда они спросили горячего кофе, на них глянули с удивлением.

– А может, вам лучше кружечку прохладного пивка? – предложил трактирщик, широко улыбаясь, как будто Нат сказал что-то на редкость забавное.

– Нет, – отрезал юноша. – Пожалуйста, горячий кофе и суп, если у вас есть. Тоже погорячее.

– А! Я понял, – прыснул трактирщик. – Это такая шутка! Ну вы и остряки!

И он снова залился смехом, похрюкивая и утирая ладонью слезы. Нату пришлось повысить голос, чтобы его заказ наконец был принят.

– Не стоит здесь задерживаться, – проворчал Неб Орн, понизив голос. – Как только немного согреетесь, надо уносить ноги, пока мы не стали такими же, как они.

– Но мы не можем бросить их в таком состоянии, – возразила Анаката. – Они ведь не отдают себе отчета в том, что происходит. Они умрут от холода… и дети, и старики, все!

– Верно, – согласился с ней Нат. – Но я понятия не имею, каким образом мы можем прекратить это колдовство.

Неб Орн что-то мрачно буркнул себе в усы. С тех пор как он перестал быть по-настоящему человеком, ему все труднее становилось ставить себя на место простых смертных, и сочувствие к их бедам он проявлял все реже и реже. Его сердце становилось таким же каменным, как и его кожа.

Заказа пришлось дожидаться очень долго: трактирщик так был занят, перешучиваясь с другими посетителями, что ему чуть не каждую минуту приходилось напоминать, что от него требуется. Нату уже становилось сильно не по себе от ощущения, что он попал в какую-то ловушку, которая медленно, но неотвратимо закрывается.

Однако ему не хотелось выказывать страх перед Анакатой, так что он старательно изображал спокойствие, которого на самом деле вовсе не испытывал.

Едва управившись с кофе и супом, они покинули трактир. Они уже добрели до берега озера, как вдруг увидели впереди яркие отсветы. Это горели лодки! Рыбаки, охваченные безумным весельем, выволокли их на берег и подожгли, а потом принялись водить вокруг них хороводы, прыгать через огонь и горланить песни.

Нат и Неб бросились туда, но было уже поздно что-либо делать: просмоленные суденышки быстро превращались в головешки.

Ошеломленные подобным безрассудством, они попытались призвать разгулявшихся рыбаков к благоразумию, но те их даже слушать не стали, перекрывая их голоса раскатами смеха.

Неб Орн сжал кулаки, Нат удрученно глядел на творящееся безобразие.

– Нам крышка, – пробормотал он, проводя ладонью по лицу. – К концу дня мы тоже станем такими же.

Нату очень хотелось вернуться домой, и сейчас он последними словами клял себя за то, что решил поселиться в стороне от города; сейчас дорога до его жилища казалась неодолимой. Солнце садилось, и лютый холод становился все более жгучим, а веселье в городе – все более разнузданным. В воздухе витали ледяные кристаллики, мостовые превратились в каток. Люди все-таки наконец заметили, что на улице похолодало, и оделись потеплее. Впрочем, на их приподнятом настроении это никак не отразилось. Тут и там стихийно возникали пляски: люди хватали друг друга за руки и принимались весело скакать, распевая песни, даже не пытаясь задуматься – что же, собственно, они празднуют и по какому поводу такое ликование. На каждый перекресток выкатили бочонки с брагой, и гуляки радостно припадали к ним, напиваясь до такого состояния, что у них едва не лопались животы.

– Может, пока все пьяные в стельку, сбежим из города? – предложил Неб. – Если мы останемся здесь слишком надолго, сами придем в такое же состояние.

Девушка гневно воззрилась на них.

– Ты что, хочешь их бросить? – прошипела она. – Сейчас, когда им угрожает опасность погибнуть?

– Слишком холодно, – вмешался Нат, чтобы пресечь ссору. – На улице оставаться невозможно. Мы слишком легко одеты, чтобы выдержать эту пургу. А дом слишком далеко, мы замерзнем, пока до него доберемся. Так что самым разумным будет вернуться в трактир.

– Ну ладно, – сдалась Анаката, едва шевеля посиневшими губами. – Но почему только мы замечаем, что происходит что-то странное?

– Не знаю. Мороз ударил, пока мы были на озере. Возможно, все дело в этом. Мы патрулировали на лодке несколько часов подряд, и все это время находились под воздействием излучения метеорита. Может, оно и защитило нас от колдовства… и продолжает защищать до сих пор. Но насколько его еще хватит?

Они побрели назад, вернувшись в трактир, где недавно обедали. Их определили на ночлег в общую комнату, где путешественники обычно устраивались спать на соломенных тюфяках, брошенных на простые нестроганые нары. Нат взялся раздобыть еще одеял, чтобы накрыться потеплее, а Неб Орн принялся разжигать здоровую чугунную печку, стоявшую посреди комнаты.

– Мне-то бояться нечего, – проворчал гарпунер, – моя шкура слишком толстая, чтобы ее проморозить, но вам понадобится другая одежда; пойду-ка я пройдусь по окрестным лавкам. Люди нынче в таком хорошем настроении, что я наверняка сторгую выгодную цену.

– Хорошая идея, – одобрил Нат. – Я с тобой.

Анаката обессиленно растянулась на тюфяке, бледная и дрожащая.

– Только возвращайтесь скорее, – прошептала она, когда ее товарищи направились к двери.

На улице холод стал совсем невыносимым, и число замерзших насмерть быстро росло, хотя по этому поводу никто не тревожился.