– А вы когда-нибудь договаривались увидеться с кем-то снова – при том что вы оба знали, зачем встречаетесь? Потому что, давайте уж будем честны, это было бы единственное, чего можно ожидать в такой ситуации, – продолжала Памми.

– Пожалуй, нет… – ответила Труди.

– Тогда с вами все в порядке, – заверила ее Памми. – Я лишь говорю, что вы неверны, если встречаетесь с кем-то, имея только одно намерение – изменить. Даже если вы это намерение не осуществили.

На сей раз ее тезис встретил несколько больше немых кивков.

– Так что, возможно, вам стоило бы снова задать Эмили тот же вопрос, – произнесла Памми.

Прищурившись, я смотрела на нее и чувствовала, как у меня щиплет глаза. В голове вспыхивали картинки: вот мы с Джеймсом уютно устроились в уголке кафе на нешумной улочке. Вот мы примостились на стульях перед стойкой бара в дорогом отеле, его рука накрыла мою. И этот жест, и наши позы, казалось, кричат: «Ну как, решатся они или не решатся?» Я понимала, как это выглядит в моей голове. Мне страшно было представить, как это выглядело бы для стороннего наблюдателя. Может, нас кто-то видел? Может, на это она и намекает?

Тесс поглядела на меня:

– Хорошо. Тогда я обращаюсь к вам с уточняющим вопросом, мисс Эмили Грандбок. Изменяли вы когда-нибудь посредством намерения – или нет?

Скрестив руки на груди, Памми подняла брови – словно ожидая моего ответа. Она ведь не может об этом знать, верно? Нет никаких причин, чтобы Джеймс ей об этом рассказал. Зачем бы ему? А шансы на то, что нас увидел кто-то из знакомых и сумел сделать верные выводы, – один к миллиону. Это у меня просто какая-то болезненная мнительность. Мания преследования.

Я посмотрела прямо в глаза Памми и произнесла:

– Нет. Никогда.

Она так и ощетинилась в своем кресле, а другие между тем уже переключились на следующего игрока. Но тут она пробормотала что-то себе под нос. Я была уверена, что она сказала: «Джеймс».

– Какой веселый вечер, – проговорила мама. Мы обе стояли перед зеркалом в ванной, снимая макияж. Мы обе покачивались. Ну, во всяком случае, я. Может, поэтому мне казалось, что и она тоже покачивается.

– Много лет так не смеялась. – Она подняла ногу, чтобы расстегнуть туфлю.

Я улыбнулась:

– По-моему, наш официант на тебя запал.

– Ой, перестань! – Она расхохоталась, потом рискованно накренилась в мою сторону, по-прежнему балансируя на одной ноге. – О-о, Эм, на помощь!

Я поймала ее, не дав упасть.

– Что ты, собственно, пытаешься сделать? – хихикнула я.

– Если бы ты могла просто… – Но тут она совсем уж впала в истерику. Я ухватила ее за локти, но она все-таки опустилась на пол. Я никогда раньше не видела ее в таком состоянии.

– И так приятно снова увидеть Шарлотту, правда? – заметила она. – Я очень рада, что вы между собой все уладили. Никогда не стоит терять дружбу из-за мальчишки. Особенно такую дружбу, как у вас с Шарлоттой. Я то же самое сказала Памми.

Одно ее имя тут же выветрило хмель у меня из головы.

– А что ты ей сказала? – Я старалась говорить небрежно.

– Только это, – ответила она, но такого ответа мне было недостаточно. Она так и сидела на полу ванной, не делая никаких попыток подняться. – Когда рассказывала ей о том, что у вас тогда произошло, я добавила: как грустно, ведь когда-то вы с ней так дружили, правда?

Кровь закипела у меня под кожей. Я села на пол рядом с ней.

– Мама, зачем ты вообще об этом заговорила?

– Памми спросила: может быть, мы кого-то забыли включить в список приглашенных? Она проверяла, всех ли позвали – из тех, кто потом должен прийти и на свадьбу. Я ответила, что мы, по-моему, всех учли. Но тут она стала расспрашивать про друзей твоих юных лет, вот я и подумала…

– А, тогда понятно, – по возможности спокойно ответила я. Хотя внутри у меня все бурлило. Мне хотелось завопить: «Какого черта, ей-то какое дело?» Мы сами оплачивали свадьбу, а мои родители уже заранее оплатили наш медовый месяц. Памми не имела никакого права соваться с вопросами.

– И поэтому я сказала, что есть только один человек, которого не пригласили и которого при любых других обстоятельствах непременно позвали бы. И что это Шарлотта.

Я с показным терпением кивнула, отчаянно пытаясь до конца протрезветь.

– И потом ты ей рассказала обо всем, что произошло?

– Ну… до некоторой степени. Я сочла неуместным рассказывать, как ты узнала. Я просто сказала, что Том с Шарлоттой встречались за твоей спиной.

Грудь мне сжали невидимые тиски.

– Ладно, давай-ка тебя поднимем. – Я подхватила ее под мышки.

Она без остановки хихикала, пока не добралась до кровати. Я тихо вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Я пересекла лестничную площадку и прошла по коридору к спальне в задней части дома. Поступь моя с каждым шагом делалась все быстрее и тяжелее.

Дверь я распахнула без стука.

– Какого черта, кем вы себя возомнили? – прошипела я.

Памми даже не оторвала взгляда от книги.

– Я все думала, скоро ли ты догадаешься, – спокойно проговорила она.

– Как вы посмели? – крикнула я. – Как вы посмели набиваться ко мне на девичник, да еще и ее с собой притаскивать?

– Я решила, что тебе будет приятно, – ответила она. – Что для вас это будет замечательная возможность встретиться снова и помириться.

Она положила книгу на ночной столик и сняла очки, массируя переносицу.

– Так жаль, – продолжала она, – когда теряешь связь с близким человеком. У вас это произошло из-за чего-то определенного?

Ага, она хочет поиграть? Ладно, давай поиграем.

– Не совсем так, – будничным тоном ответила я. – Просто жизнь, как говорится, развела нас в разные стороны.

– Когда я услышала, что вы познакомились еще в школе и когда-то были так близки, мне и думать не хотелось, чтобы такой особенный для тебя человек не попал на твой праздник. – Глаза у нее хитро блестели. – Я даже провела поиск в этой компьютерной штуке, как там ее называют – букфейс?

Да, у нее отлично получалось. Но она словно бы забыла, что сейчас тут нет Адама. Он бы не услышал фальши в ее жалобных интонациях, не разглядел жеманства в ее взгляде. Несомненно, он бы засиял от гордости, узнав о ее изобретательных детективных изысканиях. «О, спасибо ей, – ворковал бы он. – Как заботливо, правда? Она же просто потрясающая, разве не так?»

Я улыбнулась:

– Фейсбук, Памела. Эта штука называется «Фейсбук».

Дернувшись, она резко выпрямилась, мгновенно перестав изображать из себя ребенка.