– Софи! – воскликнул Кеннет, в то время как Лесси радостно металась около всадников, как будто нашла потерянных друзей. – утро! И сегодня оно действительно доброе – видите, для разнообразия и солнышко выглянуло!

– Вы совсем одна, Софи? – спросил Рекс, посматривая по сторонам, словно ожидал, что из-за ближайших деревьев покажется ее горничная.

– Как видите, Софи, – усмехнулся Иден, подъезжая ближе, – мы все на месте, за исключением Ната. Даже вы пришли на раннюю прогулку. И вы, конечно, поможете нам его подцепить. Понимаете, вчера после вечера он поехал провожать леди Галлис! – И он подмигнул Софии.

– А Софи, разумеется, много потеряла бы, если бы ты утаил от нее эти сведения, – холодно заметил Рекс. – Надеюсь, ты не намерен поделиться этой новостью с Кэтрин.

– Ничего, наша Софи сделана из более прочного материала, – отмахнулся от него Иден. – Должен же я похвастаться своими способностями свата перед человеком, который в состоянии их оценить.

«Какие они довольные и беспечные», – думала Софи, без улыбки глядя на всадников.

– Мы давно уже не на войне, Иден, – наконец заговорила она. – И я давно уже не жена Уолтера, не ваша старая добрая подружка Софи. Те времена давно прошли, и я была бы вам очень признательна, если бы вы помнили об этом.

Кеннет усмехнулся, а Иден положительно растерялся.

– Послушайте, Софи! Мне… Я крайне сожалею… Прошу вас извинить меня! Я думал, вам понравится шутка.

– Но она мне не понравилась, – сказала она. – Также как мне не нравится ваша склонность относиться ко мне как к человеку, который не может самостоятельно жить, иметь свой образ мыслей и выбирать себе друзей. – Она переводила взгляд с одного на другого, и радостные улыбки на их лицах уступили место серьезному и слегка недоумевающему выражению. – И я не потерплю непрошеного вмешательства в свою жизнь.

– Очевидно, вы имеете в виду вчерашний вечер, – после неловкого молчания решился сказать Рекс. – Но, Софи, мы просто не хотели повторения того, что произошло у Шелби. Не хотели, чтобы он вас напугал.

– О чем вы говорите?! Я ничуть не испугалась, – возмущенно возразила она. – В зале, где мы ужинали, было очень душно, поэтому я едва не потеряла сознание. А мистер Пинтер – мой друг. Я знаю, на войне его никто из вас не любил, включая Уолтера. Но я – это я, Софи, и мне он нравится. Я выбрала его себе в друзья, и вчера вечером меня крайне возмутило ваше поведение, когда вы и не подумали скрывать, что считаете себя моими телохранителями, и специально собрались вокруг меня, чтобы держать его на дистанции. Я этого не потерплю.

– Но, Софи… – начал было Иден, но она стегнула его яростным взглядом.

– Я этого не потерплю! – непримиримым тоном повторила она. – Если уж мне приходится выбирать между вами и мистером Пинтером, то я выбираю его. Он ничем меня не оскорбил, зато вы оскорбляете постоянно. Может быть, из лучших соображений, но вы обошлись со мной как с ребенком. Нет, хуже чем |пг с ребенком. Вы думаете, Иден, что мне нравятся ваши грубые замечания, что я всего лишь ваша приятельница. Это не так. Я женщина, и мне свойственна такая же чувствительность, как Кэтрин, Мойре и другим леди. Может, я и не леди, но у меня такие же чувства, как и у них.

– Софи, – огорченно начал Иден, – дорогая моя…

– Я вам не дорогая Софи, – сказала она. – Я для вас никто, Иден. Также и для всех вас. Неплохо было бы вам это запомнить. Когда-то мы были с вами друзьями, и я с радостью встретилась с вами снова. Мне доставил истинное удовольствие вечер воспоминаний о прежних временах в вашем доме, Рекс. Я благодарна и вам, и Кеннету за то, что вы познакомили меня со своими женами. Но времена меняются. И я больше не желаю иметь дело ни с одним из вас.

Они пораженно смотрели на нее, видимо, думая, что она в истерике, и не зная, чего от нее ожидать дальше.

Первым пришел в себя Кеннет. Он коснулся полей шляпы и учтиво поклонился ей.

– Примите мои глубочайшие извинения, Софи. И позвольте пожелать вам доброго утра.

Двое остальных друзей пробормотали что-то в этом же роде и поскакали прочь. Никто из них, к счастью, не обернулся, иначе они увидели бы, что София стояла как вкопанная и вся дрожала, оглушенная взрывом собственного раздражения.

Устремившись в парк на розыски молодых людей, она намеревалась положить конец дружеским отношениям с ними в своей обычной спокойной и рассудительной манере. Но не таким образом! У нее и в мыслях не было отчитывать Идсна за вульгарные шутки или обвинять их в том, что они относятся к ней не так, как к леди. Но ведь она и сама никогда не считала себя знатной леди. Казалось, сегодня слова вылетали сами собой из ее уст. И вместо того чтобы спокойно распрощаться, она с ними поссорилась, оскорбив всех и каждого!

Теперь она навеки их потеряла, с отчаянием думала она, пытаясь унять дрожь. Ее охватила невыразимая горечь утраты. Неизвестно, что хуже – вот это безнадежное состояние или огромное унижение, которое она перенесла вчера? Но Софии еще предстоял разговор с Натаниелем. Как-то пройдет этот разговор и что он ей принесет? Как плохо, что сегодня его не оказалось среди товарищей!

Он был у леди Галлис, провел ночь у нее в постели, занимаясь с ней любовью, как только позавчера ночью занимался с ней самой. Было ужасно это сознавать и не только из-за мучительной ревности, которую эти мысли вызывали – к ее унижению, она испытывала ревность, – но и потому, что этот факт лишал ее достоинства, превращая всего лишь в одну из женщин, с которыми Натаниель развлекается в Лондоне.

За сравнительно короткий период пребывания в городе он уже успел провести ночь в публичном доме, две ночи с Софией и одну ночь с леди Галлис.

А она-то думала, что в этих совместно проведенных с ним ночах было что-то замечательное, что-то особенное! София со стыдом вспомнила, как сама предложила ему встречаться всю эту весну. Как же он, должно быть, смеялся над своей легкой победой!

Она ненавидела и его, и себя. Но своим поведением возмущалась еще больше. Неужели она до сих пор не поняла, что мечты о счастье – не для нее? Она слишком бесцветна и неинтересна, слишком заурядна и не способна вызвать страсть мужчины. И лишена женственности! Отдавая в этом отчет, она вместе с тем ненавидела себя за недооценку собственной личности.

И надо же, чтобы, мечтая о мужчине, она выбрала себе настоящего распутника. Да он никогда и не был иным. Неужели она не видела этого в годы, проведенные на войне?

Итак, она выполнила то, что задумала совершить утром. Можно не сомневаться, что Натаниелю будет передано каждое ее слово, и больше она может об этом не беспокоиться.

Но нет! Как ни странно, в ссоре с друзьями оскорбленная душа Софии находила удивительное удовлетворение. И еще большее наслаждение она думала испытать, когда бросит презрительный вызов в лицо Натаниелю. София до сих пор видела его холодные глаза, пронизывающие ее вчера вечером, после чего он так бесцеремонно оттащил Лавинию, оставив ее в глупейшем и унизительном положении.