— Что, нажрался вчера, как скотина?

Юрий устало скривился:

— Милая тетя Вера, не начинай…

Тетя Вера моментально прекратила нотации, взглянув на его помятый вид.

— Ладно. Вижу, тебе и так плохо. Черт с тобой! Такой же, как все мужики! Садись кушать, только сначала зайди к матери!

И он пошел к матери и лепетал какие-то бессвязные слова. Мать смотрела на него осуждающе и строго. Видя это, Сергеев поспешил ретироваться на кухню, где на столе его уже ждал обильный и горячий обед. Совсем близко к вечеру он сказал:

— Тетя Верочка, я уезжаю.

— Куда на этот раз?

— Мне нужно заехать к одному другу… Кажется, с ним произошла неприятность. Я должен узнать.

— Это надолго? Опять мать бросишь?

— Нет, сегодня я вернусь рано. Включи ей телевизор. И оставь ужин — я сам ее покормлю.

— Телевизор она и сама может включить, только вот железяка эта не заменит ей сына.

Юрий предпочел не вступать в новый конфликт.

Дом Ри стоял погруженным во тьму. Сначала Сергеев подумал, что нет света. Но вдруг ярко вспыхнуло какое-то окно на третьем этаже, вслед за ним загорелись лампочки и в других квартирах. Окна Ри были темны. Под дверью Ри стояла какая-то женщина. Она и звонила в ее квартиру. Сергеев поздоровался.

— Вы сюда? — спросила женщина. — Никто не отвечает. Звоню, звоню целый день. Ей письмо из дома пришло. Я всегда лично ей приношу письма. Но сегодня и с утра, и днем, и вот сейчас решила еще раз зайти — дверь никто не открывает. Наверное, нет никого.

— Давайте мне письмо, — сказал он, — я ей передам. Я ее обязательно сегодня увижу.

— Ой, берите, конечно! — Почтальонша обрадовалась. — Мне так надоело сюда ходить!

Вскоре за ней захлопнулась дверь лифта. На лестничной площадке Юрий остался один. Он подумал, что ничего не знает о жизни Ри. Не знает, работает она сегодня или нет, и когда выходит на работу из дома, отправляясь в свой клуб. Не знает, где она встречается с Масловским — у него или у себя.

Длинный дребезжащий звонок разорвал тишину. Сергееву вновь никто не ответил. Он стал думать, куда отправиться на ее поиски. Думая так, машинально облокотился плечом о дверь. И вдруг почувствовал, что дверь открывается… Он легонько толкнул… Осторожно, очень медленно, стараясь двигаться бесшумно, Юрий шагнул в прихожую. В квартире было темно. Света не было нигде — ни в комнате, ни на кухне. Он сделал несколько шагов до порога, а потом застыл… Потому, что Ри была там.

Сначала ему показалось, что ее убили. Она лежала на кровати на боку, закутанная в какую-то темную шаль. Сергеев не мог разглядеть ее лица из-за темноты в комнате, и протянул руку вперед, пытаясь нащупать выключатель. Раздался властный, непререкаемый голос:

— Не включай свет!

Он решил, что ослышался, и снова протянул руку, но был снова сбит с толку ее голосом:

— Я сказала: не включай свет!

— Ри, скажи, что произошло? Тебе плохо? На тебя напали? Кто-то вломился в квартиру? Ты ранена? Может, вызвать милицию?

Она зло приказала:

— Заткнись, идиот!

— Тогда объясни, что случилось! Что с тобой?

— Зачем ты пришел?

— Узнать, что дальше. Почему ты лежишь так, в темноте?

— Мне… страшно… Не включай свет.

Он тяжело вздохнул, не зная, что делать, потом тихонько спросил:

— Может быть, ты больна?

— Да, — резко ответили с кровати, — да, я больна. Больше чем больна. Я умерла, понимаешь? Я умерла. Меня убили. Представляешь, какая радость будет для всех? Получил ответ? Выяснил? Теперь убирайся! Можешь уходить отсюда! Уходи, как и все! Что делать в комнате мертвеца? Уходи отсюда! Мертвые и больные никому не нужны!

— Неправда! Я твой друг и хочу тебе помочь!

— В гробу я видела твою помощь! Друг? С каких пор? У меня нет друзей! Что я для тебя? Лишь придорожная грязь! Я никому не нужна! Вообще никому! Поэтому убирайся! Можешь с чистой совестью на меня наплевать!

— Ни на кого нельзя плевать с чистой совестью! — воскликнул, уже не сдерживая себя, Юрий. — Я никуда не уйду!

Он решительно направился к кровати и сел рядом. Ри лежала прямо на покрывале, лицом вниз. И от ее трагической позы, от того, как она поджимала ноги, от всей ее сжатой фигуры веяло такой безысходностью, таким непереносимым горем, что к его горлу подступил терпкий тяжелый комок. Сергеев решительно заговорил:

— Мне на тебя не наплевать. Я вижу, что у тебя произошло какое-то горе. Ты можешь мне все рассказать. Более того, я хочу говорить с тобой, мы будем говорить сколько угодно, до тех пор, пока тебе не станет легче, и ты не расскажешь мне, что произошло. Я никуда не уйду. В таком состоянии я просто не могу тебя оставить.

Она молчала, но ему показалось, что она его слушает. Это был уже прогресс, шанс, и он не собирался его упускать.

— Это мое прошлое, — наконец хрипло произнесла она. — Сегодня я о нем вспомнила. Я никогда не была человеком. Тебе не понять. Я всегда любила только деньги. И все делала ради них. А теперь… Ненавижу деньги! Мне они не нужны.

— Хочешь поговорить, рассказать?

— Нет.

— Ах, да, я совсем забыл! — воскликнул Сергеев. — Я встретил почтальона. Она принесла тебе письмо. Жаловалась на то, что никого нет дома.

— Брось на пол! Я больше никогда не буду читать писем! Мне все равно!

— Ну как скажешь. Но это возьми. Это для тебя.

Он раскрыл ладонь. Там лежала маленькая картонная коробочка коричневого цвета.

— Что это? — удивилась Ри.

— Возьми. Я не знал, что с ним делать. Сначала я хотел выбросить как вещь совершенно бесполезную и даже опасную. А теперь решил отдать его тебе. Тебе это может пригодиться. Как вещественное доказательство против Масловского. Это принадлежало Виталику.

Она осторожно открыла коробку и достала шприц-пистолет. Задумчиво взвесила на ладони.

— «Синее небо».

— Виталик принимал этот наркотик. Однажды я видел его в таком состоянии. Это произвело на меня тяжелое впечатление.

— Ты знаешь о том, что в состав «синего неба» входят клетки убитых спортсменов?

— Что? — Юрий посмотрел на нее как на сумасшедшую. — Что ты сказала?!

— Что слышал! Есть такой гормон ярости в теле человека. Он вырабатывается, когда человек впадает в ярость. А в чем может быть больше люти, чем в смертельном бое? Масловский брал из спинного мозга спортсменов, убитых на кумите, этот гормон ярости… Он добывается в течение одного часа с момента смерти. Потом в лаборатории эти клетки добавляли в наркотик. Возможно, на своем Виталике ты видел результат…