Санаторий находился за городом, возле моря. Место было роскошным, и он подумал, что там должно быть особенно хорошо летом, когда тепло. Белые корпуса санатория представляли собой несколько невысоких зданий. Все помещение было огорожено литой чугунной решеткой. С узкого поворота, еще только подъезжая, Юрий увидел огромную вывеску над входом: «Лечебно-оздоровительный центр «Благоденствие». Частная клиника хирургии». Ворота были закрыты. В специальной выемке виднелась кнопка звонка. Юрий нажал. Сработало переговорное устройство.

— Добрый день. Рады вас приветствовать, — проговорил мелодичный женский голос. — Чем мы можем помочь?

— Я хотел бы видеть профессора Белянина.

— Как вас представить?

— Скажите, что я от господина Масловского.

— Пожалуйста, проходите.

Ворота щелкнули, и Сергеев очутился в красивом саду, в котором росли вечнозеленые сосны и пихты. К белому дому в глубине сада вела широкая, обсаженная кустами аллея. Идеальная чистота этого места радовала взор.

На пороге дома его уже ждал пожилой мужчина представительной наружности, такой, каким должен быть настоящий профессор медицины — в белом халате и шапочке, словно только что отошел от постели больного. Он поздоровался с Юрой за руку и сказал:

— Вы господин Сергеев? Евгений Леонидович только что мне звонил. Пожалуйста, давайте побеседуем у меня в кабинете, а потом я покажу вам нашу клинику.

Подчиняясь этому мягкому вежливому голосу, он вошел внутрь. Первое, что бросалось в глаза, была невероятная роскошь внутреннего убранства. Кабинет профессора был обставлен так же роскошно — только добавляла серьезности большая этажерка с книгами. Вторым была потрясающая безлюдность и тишина. Вокруг не было ни одного лишнего звука.

— Вас удивляет наша тишина? — спросил профессор, как только они устроились: врач за столом, Сергеев — на бархатном полукресле напротив.

— Какая-то необыкновенная безлюдность.

— Вы очень правильно сказали — необыкновенная! Только не безлюдность. Напротив, у нас очень много людей. Клиника переполнена. А мы лишь создаем иллюзию. Тишина как ничто другое способствует быстрому выздоровлению. Мы стремимся создать идеальные условия для человеческого организма. Так, чтобы максимально помочь больному себя восстановить. Идеальность во всем — главный принцип нашей работы. Смею вас уверить — здесь не советская больница!

Юре пришлось выслушать небольшую лекцию про хорошую работу клиники. Профессор явно гордился своим детищем! Затем они перешли к делу.

— Расскажите мне, что с вашей мамой. Что с нею произошло. Пожалуйста, подробно.

Но Сергеев не мог рассказать подробности, потому что знал не все. Вкратце он пересказал то, о чем ему было известно, добавив, что с тех пор его мама все время лежит.

— Кажется, типичный случай. Неправильно леченая травма, которая перешла в тяжелые осложнения. Операция действительно способна ей помочь.

— Вы можете гарантировать результат?

— Молодой человек, я не Господь Бог! Но я люблю и знаю свою работу. И на основании своего опыта я даю гарантию девяносто восемь процентов, что она будет ходить. Но те два процента в остатке — то, что она будет лежать, как и прежде. Ей не станет хуже, и не будет никаких осложнений. Так что сами решайте, стоит ли такая операция риска. Это ведь ваши деньги и ваш родной человек. Но прежде, чем вы решите, давайте посмотрим палату, в которую я могу ее определить.

Они оказались в просторной комнате со светлыми стенами, где стояла послеоперационная кровать, покрытая белоснежно чистым бельем. Лампы на тумбочках, удобный шкаф, зеркало, телевизор, кресло и дверь в отдельную ванную довершали обстановку. Над кроватью находилась панель с кнопками вызова врача или медсестры.

— Эта палата удобна и тем, что находится почти рядом с комнатой дежурной медсестры. Но, если вы решитесь на операцию, я хочу вам сказать, что смогу прооперировать ее только завтра…

— Завтра?!

— Да. Потом эта палата будет занята, а у меня график, который я не могу изменить. Но, прежде чем вы решитесь, я должен сам, лично, осмотреть больную и сказать, стоит ли ее оперировать. Поэтому мы сейчас поедем к вам, я ее осмотрю и если найду, что операция имеет смысл, то вызову специальную машину нашей клиники и мы увезем вашу маму сегодня, чтобы сделать анализы и подготовить.

— Вы хотите сказать, что прямо сейчас поедете со мной?

— Конечно. Ведь вас послал Масловский, а я очень обязан этому человеку. Кроме того, я знаю, кто вы. А я всегда восхищался талантливыми спортсменами, и я хочу вам помочь. Поэтому едем.

В квартире было тихо и душно. Мать Юры тихонько лежала в темноте. Он вошел в комнату и позвал:

— Мама… мамочка, я приехал.

Она повернулась, и он увидел в ее глазах страх.

— Не бойся. Все будет хорошо. Я выиграл большие деньги. И я привез человека, который сможет тебе помочь. Это врач. Он заберет тебя в больницу, сделает операцию, и ты снова сможешь ходить. Правда, это будет здорово?

Он болтал так, чтобы не видеть страха в глазах матери и какого-то непонятного упрека. Врач осматривал ее почти целый час.

— Да, все так, как я и думал. Состояние запущенное, но не безнадежное. Можно оперировать. Все будет хорошо. Разрешите, я позвоню, чтобы вызвать машину?

Потом он заявил, что машина будет через 20 минут. Юра хотел было позвонить рассказать обо всем тете Вере, но у него уже не было времени. Врач его торопил. Он подумал, что сообщит тете Вере обо всем позже, и она увидит маму на ногах, и как это будет здорово! Он представил, как тетя Вера станет смеяться, и плакать, и целовать их обоих, и на душе у него стало легко. Очень скоро приехала специальная скорая. Двое санитаров положили маму на носилки. Сергеев сидел рядом с ней, оставив свою машину возле дома. Он держал ее руки, целовал и говорил:

— Все будет хорошо.

На ночь он остался в больнице. Анализы были положительные. Вечером из кабинета профессора Юрий позвонил Масловскому и сказал, что согласился на операцию. Сначала хотел позвонить Ри тоже, но передумал: ее не касалась болезнь его матери, ведь это было не кумите, не то, чего он ждал. Утром его мать положили на операционный стол. И полтора часа Сергеев провел под дверью, ожидая, пока закончится операция. Мать вывезли под наркозом. Врач подошел к нему и ободряюще сказал:

— Все будет хорошо.

Все было готово. Отшлифованные доказательства, с трудом собранные кассеты. Все известно, все убийства Ри могла доказать. Она имела даже документ, подтверждающий, что именно Масловский добавлял в наркотики… Но чем можно было испугать такого человека, как Масловский? На любой шантаж он просто рассмеется ей в лицо. Чем можно испугать босса мафии, ворочающего миллионами? Кумите? Ну и что с того? Наркотики? Подумаешь! Подойдя к конечной своей цели, Ри остановилась в полной растерянности. Эта беспомощность парализовала ее разум, и она не имела понятия, что предпринять. Все было настолько глупо, словно все ее доказательства были детским лепетом. И вот тут сквозь туман, в котором она оказалась, наплывало какое-то смутное воспоминание, где она могла играть не последнюю роль. Отключив телефон, Ри сидела в занавешенной шторами, темной квартире, лихорадочно сжимая руками виски.