– Послушай, Пашка, – сказал Альберт, – а почему бы тебе просто не послать его на хрен? Или есть второй вариант: Сигизмунд Карлович предлагал тебе деньги. Я это слышал и могу дать показания. Посадим его за попытку подкупа должностного лица.

– А что, – посмотрел на испугавшегося Пицкевича майор, – это решает все проблемы. Никто не узнает, что Пицкевич сдает Плотника, его просто задержали за подкуп…

– Вы не можете так поступить! – закричал Пицкевич. – Я пришел к вам как к порядочному человеку и офицеру милиции, которому верю! Я пришел, чтоб помочь вам, а вы… – Не договорив, он заплакал.

Павел переглянулся с Альбертом и сказал:

– Да успокойтесь вы и поймите, что чем дальше мы с вами…

– Так отправляйте меня в Магадан, – ответил Пиц-кевич. – Я готов идти по тайге, по тундре, плыть на плоту. Поймите же вы наконец: я очень хочу жить на свободе. Но я боюсь за своих родственников, за своих детей. Их убьют, как только узнают, что я в милиции.

– Но почему же их до сих пор не трогают? – спросил Павел.

– Они прекрасно понимают: если будет нанесен вред кому-то из моих родных, я сразу же дам уничтожающие их показания. Сейчас они уверены, что я где-то прячусь и еще не сумел выбраться из этих мест. Меня ищут. Но как только я окажусь в органах, об этом наверняка узнают, и моих… – Пицкевич всхлипнул.

– А он действительно боится, – шепнул Альберт.

– Но что мы можем сделать? – процедил майор. – У меня нет личного самолета.

– Ты говорил про геологов, – напомнил Альберт.

– Мы дали дезинформацию, и сейчас там вовсю шарят люди Плотника. А насчет отправки Пицкевича подальше… я прорабатываю один вариант. – Павел усмехнулся. – Никогда не думал, что, занимая должность начальника уголовного розыска райотдела, придется соображать, как помочь преступнику выбраться из своего района… В общем, они усиленно разыскивают девушку по имени Маша. Наш сотрудник Парин распорядился составить ее фоторобот. Люди Плотника также разыскивают двоих мужчин, блондина и бородача. Одного зовут вроде бы Алексей. Блондина, кажется… Зря он не хочет, – кивнул Павел на всхлипывающего Пицкевича, – пойти в…

– А мне кажется, правильно не хочет, – негромко перебил его Альберт. – Он так про своих близких сказал, что я поверил. Он действительно не столько за себя боится, сколько за них. Ты лучше думай, как быстрее отсюда выбраться, тогда точно всем хана придет. Пицкевич верно говорит об остальных. Надо брать всех сразу. Так что он прав. Даже если он решит рассказать все здесь, это будет во вред делу. Сразу всех взять вы не успеете даже на Чукотке. А остальные мгновенно узнают обо всем и успеют уйти. Я уж не говорю про заграницу. А если мы сумеем вывести Пицкевича по-тихому и он даст полный расклад в Магадане, наши подключат Интерпол, цепочка замкнется. Возьмут всех в одно время. Ты небось еще одну звездочку получишь.

– Как бы эти не потерять, – вздохнул Павел. – Найти бы ту девушку, тогда многое стало бы ясно. Она видела кого-то на пожаре, поэтому ее и хотят убрать.

– Это понятно.

– Сейчас будут брать всех шестерок Парина. Жалко, сам он, гнида, ушел.

– Возьмете и его. Или его просто-напросто уберут, сейчас он для них опасен, может сказать такое, за что Плотнику могут надеть браслетики и посадить. И если Парин не дурак, то понимает это и скоро сам придет с повинной.

– Вряд ли. Во-первых, он уверен, что его спасут. Во-вторых, есть основания подозревать его в убийстве Гур-кина. Так что Парина придется искать и брать.

– А что ты с Пицкевичем решишь? Время идет.

– Да подожди! Я надеялся уговорить его, была надежда на геологов, но там сейчас бандиты.

– Ясно. На уговоры он не поддался, а самое главное – мы поняли, что Пицкевича надо вытаскивать отсюда и чем быстрее, тем лучше.

– Ладно. Я все-таки что-нибудь придумаю.

– Папа! – раздался детский крик.

Мужчина, собиравший бруснику, бросился в сторону голоса. Навстречу ему стремительно выбежал из кустов мальчик лет двенадцати.

– Папа! Там… – Прижавшись к отцу, он указал назад.

– Что там? – выхватив охотничий нож, спросил отец.

– Дядька. Горло у него… – Не договорив, мальчик уткнулся в отца и заплакал.

– Слышь, – испуганно сообщил сидевшему за столом в баре Кутехову плотный мужик, – участковых двоих хапнули и мента вашего, ну, внештатного. Я видел, как их в тачку сажали.

Геннадий бросился к выходу.

Мужик схватил начатую бутылку коньяка и припал к горлышку.

– А ну давай отсюда! – крикнул бармен.

– Умри! – подмигнул ему мужик. – Уже оплачено. – И начал закусывать. Бармен выругался.

– Да! – громко говорил по телефону Кутехов. – Сейчас взяли, сам видел. Надо мне из Маркова сваливать! Кто-то из них наверняка…

– Да кто тебя видел-то, – усмехнулся Игнат, – с Па-риным? Так что успокойся. Что там с геологами?

– Ничего пока. Говорят, старик с бабой там были, люди след заметили. Но только одного человека. Так что, мне кажется, надо убирать оттуда людей. В тех местах солдатики ВВ появились, ищут кого-то.

– И хрен с ними, нам-то что за дело? Надо найти бабу и старика. Без них пусть лучше не возвращаются. С Гайдуком кто-нибудь из ваших базарил?

– Местный послал к нему Медведко. Не знаю, что из этого выйдет, но…

– Как только Медведко вернется, сразу звони.

– Значит, она не дала Плотнику? – усмехнулся, глядя на фоторобот Маши, длинноволосый смуглый молодой здоровяк. – Неужели устояла? – засмеялся он.

– Ты поможешь? – спросил сидевший на камне Мед-ведко.

– И сколько я буду маять? – взглянул на него здоровяк.

– Ты же знаешь Боярина, он по мелочи не играет.

– Понятное дело, если задницу припекло, любых бабок не пожалеешь. Ладно, сто штук в евро меня вполне устроят, и я лично принесу ему девицу и старикашку. А на него есть какие-нибудь данные?

– Да ты его знаешь. Это Семен Тургун.

– Тургунов? – удивился здоровяк. – А он-то при каких?

– Если б не он, ее бы давно хапнули. Он ей помог…

– Ай да старый! – Здоровяк рассмеялся.

– Так что ответить Боярину?

– Лады, будут ему Тургун с биксой. Но бабки в обмен на них. Понятно?

– Кто это? – спросила сидевшая в палатке Пиранья.

– Местного человек, – ответила молодая женщина.

– Понятно. А ты, Паша, значит, постоянно…

– Меня Прасковья зовут, – резко оборвала ее та.

– Да ладно, – усмехнулась Пиранья, – Паша – это та же Прасковья.