Немного терпения и этому испытанию придет конец. Снова восторжествует порядок.

Ей очень хотелось подольше поговорить с Жаном, не сумевшим скрыть удивления при виде зловещей компании, в которой он застал ее. Однако, то ли случайно, то ли по злому умыслу заговорщиков за весь вечер ей так и не удалось остаться с ним с глазу на глаз. Им прочно завладели пираты. Но, хотя Буланже и Бомаршан всячески подчеркивали свою готовность принять в свой круг конюшего графа де Пейрака, ему не удавалось преодолеть в себе чувство отвращения к этим людям.

— Кушай, кушай, сынок, — гостеприимно приговаривал Гиацинт, наливая ему полный половник супа и пытаясь придать своей заплывшей свирепой физиономии приветливое выражение.

Жан вежливо благодарил, но напряженность не покидала его, и время от времени он пытался поймать взгляд Анжелики, чтобы прочесть в нем какое-нибудь объяснение.

Суп из черепахи, который они ели в тот вечер, оказался действительно восхитительным. Его приготовил сам Гиацинт, который, как и многие ему подобные, весьма дорожил своей репутацией умелого повара. Недаром этот суп был наиболее престижным блюдом караибских , флибустьеров.

— Я снова ожил, — проговорил Аристид, причмокивая языком.

— Скоро, любезный, вы опять будете бегать, как заяц, — сказала Анжелика, накрывая его одеялом.

Ее не покидало ощущение, что она все время является предметом пристального внимания. Все же ей удалось на мгновение отвести Жана в сторону и прошептать:

— Капитан корабля оставил их на берегу за непослушание. Все они больны или ранены и поэтому пока не опасны… Тем не менее, чем быстрее господин де Пейрак доберется до нас, тем лучше будет для всех. Кантор должен быть уже в Голдсборо… У тебя остались патроны?

Увы, бретонец все израсходовал на отстрел дичи, в пути, и теперь у него была лишь горстка пороха.

Анжелика зарядила мушкет и положила его рядом с собой.

Стояла удушливая жара, и тяжкое состояние, которое она создавала, нисколько не смягчалось ночным бризом.

Как обычно, Анжелика расположилась под деревом неподалеку от своего подопечного. Странная сонливость сразу же овладела ею, и вскоре ей стало трудно заставлять себя не закрывать глаза.

Последнее, что запечатлелось у нее в памяти, была выходящая из-за облака луна, чей золотистый луч высветил темные силуэты разбросанных островов и молчаливую гладь бухты.

«Это моя луна, — смутно пронеслось в уме Анжелики, — та самая, которая делает меня влюбчивой»… И действительно, Анжелика знала, что в ночи, когда луна набирает полноту, как парус на горизонте, она становится более доступной.

Вскоре ее охватил глубокий сон, но было и тревожное видение: на фоне ледяного розового неба ее окружала толпа людей с неразличимыми лицами, похожими на черные круги.

Внезапно она вздрогнула наяву. Это был не сон, глаза ее были открыты. ЕЕ ОКРУЖАЛА ТОЛПА ЛЮДЕЙ. Их тяжелые темные тени медленно передвигались вокруг нее, а небо было розовым: над бухтой Каско занималась заря.

Анжелика полупривстала. Ей показалось, что тело ее налито свинцом. Машинально она провела рукой по лицу.

В нескольких шагах от себя она увидела Жана. Привязанный к дереву, он был вне себя от ярости.

Затем она узнала Аристида Бомаршана, который, опираясь на двух незнакомых ей матросов, жадно высасывал содержимое только что откупоренной бутылки с ромом.

— Ну, что ж, красавица, — сказал он с усмешкой, — теперь наша очередь распорядиться вами… Раздался чей-то голос:

— Молчи, старый хрыч, порядочный джентльмен с большой дороги не должен оскорблять побежденного врага… Тем более, если это прекрасная дама.

Анжелика подняла глаза на говорившего. Он оказался молодым человеком с авантажной наружностью, хорошо одетым, с манерами и улыбкой бывшего придворного пажа.

— Кто вы? — спросила она каким-то бесцветным волосом.

Он снял широкополую шляпу, украшенную красным пером, и галантно поклонился.

— Мое имя Франсуа де Барсампюи. Повторно поклонившись и прижав руку к сердцу, он сказал:

— Я помощник капитана Золотая Борода.

И тут Анжелика увидела корабль, стоявший на якоре у самого мыса.

Он выглядел очень нарядно, хотя и был выстроен в укороченных пропорциях старинных моделей, с башнями на носу и на корме, яркая окраска которых сверкала в лучах восходящего солнца.

Это была скорее большая ладья, чем корабль… В мягком плеске волн к берегу отчалила лодка… Раздался голос Гиацинта:

— Ну, как суп из черепахи? Правда, неплохо усыпляет, если подсыпать небольшую добавку?.. Я нашел ее в ваших флаконах…

В одно мгновение сон с Анжелики сняло как рукой. Ей стало ясно все. Гибко разогнув поясницу, она мгновенно вскочила на ноги, стремительно бросилась на Бомаршана, схватила его за плечи и начала трясти, как сливовое дерево.

— Негодяй! Я зашила вам распоротое брюхо, а вы продали меня Золотой Бороде.

Четыре пирата с трудом вырвали Аристида из ее рук. От полученной встряски он стал бледным, как восковая свеча, и покрылся испариной.

— Сейчас все вывалится! — простонал он, обхватив руками живот.

— Желаю вам, чтоб так и было, — свирепо бросила Анжелика.

— Держите же ее покрепче, — умолял Аристид, — вы же видели, что она сделала со мной?.. Женщина, которая так обходится с бедным больным, не заслуживает снисхождения.

— Кретин! — крикнула ему Анжелика.

Затем со словами «Руки прочь!», она властно отстранила державших ее матросов, и, порывисто дыша, яростно обрушилась на раненого пирата, который являл собой весьма жалкую картину: исхудавшее тело, сжатое в комочек под лохмотьями, которые мешком спадали с него.

— Гнусная ничтожная макака, — с презрением говорила ему Анжелика. — Самое отвратительное существо, которое я когда-либо встречала. С удовольствием бы плюнула на вас…

— Заберите у нее нож, — умолял Аристид.

— Пусть только кто-либо осмелится приблизиться ко мне, — сказала Анжелика, чуть отступив и держа руку на рукоятке кинжала.

Ошеломленные пираты смотрели на нее, как на какое-то привидение с развеянными по ветру искрящимися волосами и светло-зелеными глазами, в которых отражалось свечение моря.

— Мадам, — вежливо произнес де Барсампюи, — вы должны отдать мне это оружие.

— Попробуйте взять его сами!

— Будьте осторожны! — воскликнул Аристид, — она умеет пользоваться этим кинжалом. Именно им она распотрошила меня.

— А нас она забросала ульями, — вспомнил Гиацинт, осторожно державшийся поодаль. — До сих пор головы у нас гудят, как пустые тыквы.

При этих словах все посмотрели в его сторону и Дружно расхохотались.