– Здравствуйте, Глеб Георгиевич.

– Здравствуйте, Антон Сергеевич.

– И как только вы прыщами не исходите, бреясь каждый день в этаких условиях?

– Так просто смотреть за собой – вот и весь секрет. Зарасти, как дикарь, я всегда успею, а вот остаться человеком цивилизованным даже в таких условиях – это, знаете ли…

– Ну спасибо. Стало быть, мы все дикари, один только вы д’Артаньян.

– Кхм. Антон Сергеевич, я вовсе…

– Да бросьте, Глеб Георгиевич. Это я так, к слову.

– Нет, позвольте. Вы даже если зарастете по самую маковку, вам ничего и никому доказывать не нужно. Я – дело иное. Уронил я себя.

– Глеб Георгиевич, зачем вы так? Неужели кто попрекнул? Вы только скажите, – виноватым тоном проговорил Антон, серьезно глядя на инженера.

– Да что вы, Антон Сергеевич. Бог с вами. Никто и словечка не сказал, и даже косо не взглянул, за что я безмерно благодарен.

– Тогда к чему подобные разговоры?

– Люди-то вокруг ко мне весьма благожелательно, даже где-то с уважением. Но я-то знаю.

– А вот это вы бросьте, – резко обрубил Антон. – Что было, то быльем поросло. Что есть, глаз радует. Что будет – от вас зависит.

– Абсолютно с вами согласен. Обратно не хочу, потому и строг к себе. Не вам я что-то хочу доказать, а себе. Чувствую, если дам слабину – опять покачусь по наклонной, вот только никто больше не поможет оттуда выбраться, – даже если захочет кто, просто не сможет.

– Здравствуйте, Глеб Георгиевич.

– Здравствуйте, Семен Андреевич.

– Что-то случилось, Семен? – Антон, увидев сосредоточенное и хмурое лицо друга, весь подобрался. Гризли по пустякам так хмуриться не станет.

– Заметно? – невесело ухмыльнувшись, спросил гигант.

– Спрашиваешь.

– Давай отойдем, командир.

Отошли. И тут Гаврилов вывалил все и сразу:

– Плохо дело. Двенадцати рабочих поутру недосчитались. В основном щербатый, ну помнишь, что мутил еще на шхуне, и его компания. Чего от них ждать – непонятно.

– Ушли с оружием? – Теперь уже хмуриться пришла его очередь.

– Нет. Если что и есть, то ножи, не больше.

– А куда охрана смотрела?

– Антон, не заводись. Охрана поставлена на склады да за нашими палатками присматривать, никто и не думал охранять этих. Не каторга ведь.

– Тоже верно. Но худо. Очень худо.

– А может, и ничего страшного. Надоело кайлом махать, вот и подались мужики пешочком до Большой земли – все ведь не морем плыть.

– Без оружия? Без припасов? С трудом верится. А если и так, то постараются разжиться у инородцев. Эти-то – что дети малые, даже сопротивляться такому вероломству не станут. Хорошо, если без убийства обойдется. Только сомнительно. Да и не пойдут они посуху на Большую землю. Смысла нет. Скорее всего, им золото в голову ударило. Разживутся оружием и вернутся.

– Больно сложно. Проще было бы снять охрану и порешить нас сонными.

– Не дурак щербатый. Твои архаровцы нет-нет устраивали спарринги, вот он, насмотревшись, видать, и решил, что по-тихому их не вырезать. А инородцы сопротивления не окажут, да и ружья практически в каждом чуме.

– Так-то так, да с чего ты взял, что чукчи вот так, как бараны, под нож пойдут?

– Ну так ведь сколько писано про это и фильмов снято.

– Ты больше советской пропаганде верь. Хотя нет ее еще, да и уже тоже нет. Не суть. Так вот. Этим парням палец в рот не клади – по плечо откусят, на локоть размениваться не будут.

– …?

– Да просто все. Еще лет сто назад здесь такие баталии шли, что мама не горюй. Кстати, чукчи по сей день ясак как таковой и не платят. Так что как бараны не дадутся.

– Это если будут ждать нападения, – не сдавался Антон. – А если они заявятся как гости?

– Об этом я не подумал.

– А потом, нам ведь от того, что чукчи злопамятны, только хуже. Мы тут не на один год, да еще и на зимовку четверых оставляем. Нам дружить с ними надо. Торговлей с ними мы особо не заработаем, это я уже понял, но если они станут чинить нам каверзы, то худо будет. Вот что. Собирай людей. Пятерых, и Варлама старшим, оставишь здесь на хозяйстве. Мы всемером пойдем по следу. Хоть чему-то путному дядька Антип нас научил. Выследим. Только бы они бед не учинили. Ведь нам тут надолго обосновываться, а этих мы сюда привели. Ввек потом не отмоемся.

– Понял, командир.

След беглецы и впрямь оставили заметный. Перли как трактор по пахоте. Так что все время скакали, не отвлекаясь на поиски, стараясь держать максимально возможный темп. Все знали, что едут по горячему делу. Понятно, что сами в прошлом не больно-то и отличались от тех, кого преследуют, разве только до Сахалина прогуляться не пришлось, но с другой стороны, они уже были иными. На прошлой своей жизни поставили крест. Будущее вырисовывалось непонятным, непредсказуемым, но о том, что возврата к былому не будет, знали твердо. До этого времени никому из них не приходилось убивать, а в том, что сейчас они идут за жизнями тех, кто оставил этот след, никто не сомневался.

Антон без утайки нарисовал им самую паршивую ситуацию, каковая может возникнуть, а если так, то выход только один: немедленная и жестокая расправа. Иначе инородцы отвернутся от новичков, а это никак не входило в их планы. Да и вообще за это время они попривыкли к общению с местными. Добродушный, наивный народец. Оно понятно, были среди них и хитрованы и скряги – люди ведь, – но вот подлости, воровства, обмана, иного зла от них пока не видели. Хороший в общем-то народ. Живут по-другому. Так что же с того?

Однако выяснилось, что за радушием скрывается весьма свирепый зверь, будить его не хотелось. Все понимали, что их обещанное будущее во многом зависит именно от того, насколько они смогут закрепиться на этом месте. И вот нашлись те, кто своими действиями может это самое будущее порушить. Сейчас они не так осерчали бы на беглецов, если бы те напали на них, – неприятно, но все же куда лучше, чем то, что могло произойти. Так что они шли с весьма серьезными намерениями: случись – и убьют не задумываясь.

– Часа три как прошли. – Это Фролов. Крепко в его голове засела наука дядьки Антипа. Значит, нагоняют. Но все одно отрыв слишком велик. До стойбища верст двадцать, они уже проделали примерно две трети пути – по всему выходило, что беглецы уже неподалеку от инородцев, а то и в стойбище.

– Поддай, ребята. – Антон дышит тяжело, несмотря на то что вроде и верхом, да только какой из него наездник, остальные не лучше. Из всей группы только двое из крестьян и с детства на конях обучены, остальные – не то слово, дилетанты, пятые точки да ноги огнем горят. Но поддали.

Как ни спешили, но все же опоздали. Да и могло ли быть по-другому – у беглецов была фора в восемь часов. Ночь выдалась лунная, так что двигаться они могли довольно споро. Был среди них и тот, кто знал дорогу. Так уж вышло.