— Что ж, я видела твою комнату, — сказала девушка. — Теперь ты увидишь мою.

Переступая через разбросанные по комнате вещи, Ройбен подошел к лежащему на полу матрасу и уселся на него. Кайя порылась в пластиковых мешках и нашла грязное зеленое одеяло, многократно прожженное сигаретами. Розовое одеяло, под которым она обычно спала, уже лежало на матрасе, и Кайя надеялась, что оно не слишком пропахло потом.

Ройбен стянул сапоги и окинул глазами комнату. Кайя видела, как его взгляд остановился сперва на клетке с крысами, потом на грудах одежды, книг и журналов, валяющихся на полу.

— Тут полный кавардак. — Кайя села на пружинный матрас на свою белую детскую кроватку.

Она заворожено наблюдала, как Ройбен вытягивается во весь рост на ее матрасе и как двигаются под его кожей сильные мышцы. Даже сейчас, измотанный, раненый, закутанный в розовое стеганое одеяло, Ройбен выглядел опасным соперником.

— Что ты сделала с ней? — Рыцарь смотрел из-под серебристых ресниц, прикрыв тяжелые веки.

— С кем?

— Та девушка, которой действительно принадлежит эта комната, — что ты с ней сделала?

— Да чтоб тебе! — фыркнула Кайя, разозлившись, и ей расхотелось убеждать его в чем бы то ни было. Даже в том, как сильно она жалеет о том, что все так вышло.

— Ты думала, я поверю слезам пикси? — Ройбен отвернулся, так что Кайя больше не видела его лица.

Невысказанные ругательства кололи Кайе язык. И Ройбен, и она слишком измотаны. Ей повезло, что он все еще с ней разговаривает.

Девушка так устала, что не могла уснуть. Вместо этого она смотрела на Ройбена: как он мечется и вертится во сне, плотнее закутываясь в одеяло и сбивая простыню, как расслабляется во сне его утомленное лицо, как он прижимает подушку согнутой рукой…

Никогда раньше Ройбен не казался Кайе таким реальным, как в этот момент: волосы растрепались и спутались, одна босая ступня свисает с края матраса и лежит на библиотечной книге, которую Кайя так и не удосужилась сдать.

Но Кайя не желала думать о нем как о настоящем. Она вообще не желала о нем думать.

Кайя проснулась, потому что кто-то тряс ее за плечи. Она заморгала, изумляясь тому, какими резкими выглядели все тени в комнате — как нарисованные. Ройбен сидел рядом с ней на жестком пружинном матрасе, и пальцы его с такой силой впивались в плечи Кайи, что наверняка оставили синяки.

— Кайя, скажи мне, что ты собиралась сказать, — потребовал Ройбен. Глаза его светились в полутьме.

Девушка попыталась стряхнуть остатки сна. Все в этой сцене казалось нереальным, в особенности лицо Ройбена, выражающее боль.

— Ты собиралась сказать мне, что была фейри, — настаивал он. — Но тогда на это не было времени.

Кайя кивнула, все еще не проснувшись до конца. В присутствии Ройбена вся комната словно сжималась, и было невозможно смотреть куда-либо, кроме как ему в глаза.

— Скажи мне, — промолвил он и отпустил плечи девушки.

Руки его потянулись к ее волосам, и он откинул пряди, упавшие на лицо Кайи, неуклюже пригладив их.

— Я не имела в виду… что я хотела, — беспомощно пробормотала Кайя, не в силах подыскать слова.

Руки Ройбена замерли. На этот раз голос его был низким и негромким.

— Заставь меня в это поверить.

— Не могу, — ответила Кайя. — Ты же знаешь, что я не могу.

— Засыпай снова, Кайя, — мягко произнес Ройбен, уже не касаясь ее, его сжатые в кулаки руки лежали на коленях.

Кайя приподнялась на локтях, смутно осознавая, что должна остановить его, прежде чем он встанет с кровати.

— Давай я покажу тебе, — сказала она и подалась вперед, прижавшись губами к его губам. Ройбен, не сопротивляясь, позволил ей целовать его, как будто он мог распробовать правду у нее на языке.

Несколько секунд спустя он осторожно отодвинулся от нее и произнес, печально улыбнувшись:

— Это совсем не то, что я имел в виду.

Кайя снова улеглась на кровать. Щеки ее горели. Теперь она полностью проснулась и испытывала острое отвращение к себе.

Ройбен соскользнул с кровати на пол. Он смотрел мимо Кайи, на полоску света, пробивавшуюся сквозь пыльные пластиковые жалюзи.

Повернувшись на бок, Кайя глядела на него. Пальцы ее нервно ковыряли каплю воска, застывшую на одеяле.

— Я ответила на загадку. Я думала, что королева отпустит меня и так, и все равно ответила.

Ройбен резко вскинул на нее удивленный взгляд.

— Почему ты так считала? Почему?

Кайя хотела объяснить все как можно понятнее и старалась, чтобы голос ее звучал абсолютно ровно и искренне. Ройбен внимательно слушал ее.

— Потому что все не должно было случиться так, как случилось. Я даже не собиралась использовать тебя вот так… ты не должен был бы…

— Радуйся, что я это сделал, — ответил рыцарь, но голос его звучал мягко. — Странно видеть тебя такой.

Протянув руку, Ройбен провел кончиками пальцев по подбородку Кайи. Кайя вздрогнула.

— Какой?

— Зеленой, — ответил он.

Глаза его напоминали туман или дым, и когда Кайя смотрела в эти глаза, она теряла присутствие духа. Он был слишком прекрасен. Она боялась разрушить его обаяние случайным прикосновением.

Когда Ройбен снова заговорил, голос его был необычайно тихим:

— Я пресытился убийствами, Кайя.

Она не могла сказать, выразил ли он скорбь о прошлом или мольбу о будущем.

Ройбен улегся на матрас и натянул одеяло на плечи, а Кайя принялась рассматривать паутину, качавшуюся на сквозняке, который проникал сквозь щели в старых оконных рамах. На грани ее сознания звучали слова и фразы, которые она услышала, хотя они не были произнесены вслух. Она видела шрамы, тянущиеся вдоль и поперек его груди, десятки отметин — бледных полосок с розоватыми краями.

Девушка представила себе Зимний Двор, каким она видела его в ту ночь, когда проникла под холм вместе с Корни, но только теперь все смотрели на новую игрушку — Летнего рыцаря с серебряными волосами и дивными глазами.

— Ройбен? — прошептала Кайя в тишину комнаты. — Ты еще не спишь?

Но если даже он еще не спал, то ничего ей не ответил.

В следующий раз она проснулась от стука в дверь.

— Кайя, тебе пора вставать. — В голосе матери звучало напряжение.

Кайя застонала и с трудом разогнулась. Мало того что ей пришлось спать в неудобной позе на слишком короткой кровати и металлические пружины буквально впивались в спину.

Мать продолжала стучать в дверь.

— Твоя бабушка убьет меня, если ты пропустишь еще один день занятий в школе. Открой дверь!