— И как вы видите, много наших фактиков укладывается в вашу версию?..

Ответить Гордеев не успел, потому что в комнату влетела раскрасневшаяся с мороза и довольная Брусникина.

— Привет всем. Я была у Чиркова, второго тренера Мельника, и он, между прочим, думает, что Болотникова убили!

— А Гуревича? — ляпнул Гордеев.

— Что? — Брусникина мгновенно изменилась в лице. — Что с ним? Он умер?

— Нет. Не знаю. — Гордеев тут же пожалел о своих словах. — Извините, сморозил глупость.

— Да жив он! — воскликнул Савелий Ильич. — Шеф вчера узнавал, все с вашим Гуревичем будет в порядке.

— Еще раз прошу прощения, — сказал Гордеев. — Так что там думает Чирков?

— Чирков только подтвердил то, что нам рассказывал о Болотникове Норинский. — Брусникина все еще не оправилась от испуга. — Норинский пытался всячески нас уверить, что Болотников был гражданином с харизмой, целеустремленным и прирожденным лидером, но его примеры из жизни друга с таким же успехом рисуют нам портрет тщеславного эгоиста. А Чирков добавил: Болотников, судя по манере игры, еще и законченный авантюрист… — она покосилась на телефон: — Может, все же позвонить в больницу?

— Успокойтесь, Женечка, давайте лучше чаю попьем, — предложил Заставнюк. — Кстати, вас уже можно поздравить? Вы больше не ездите на такси?

— Езжу на метро.

— То есть машина…

— Спасибо, в полном в ажуре! Я вчера ее проведывала. Она разобрана по винтикам, и все они исправны. Осталось свинтить обратно, вдохнуть в нее душу, и она поедет.

16

Вечером Гордеев снова ездил в больницу к Рубинову. Его ушибы и переломы стремительно заживали, но сознание по-прежнему не возвращалось. Потом вместе с Севой заглянули на квартиру Керубино, где Юрий Петрович в прошлый раз специально оставил на журнальном столике копию оформленного по всем правилам иска Рубинова Российскому авиакосмическому агентству. Бумаги лежали нетронутые, установленные по комнатам видеокамеры также ничего не зафиксировали. Либо бумажкой злодеев не напугать, либо тому «улыбчивому» Керубино до лампочки.

Чертовски уставший Юрий Петрович только часов в десять вечера вернулся к себе, на Новую Башиловку. Это был тот редкий случай, когда ему захотелось воспользоваться лифтом. Вообще-то бывший боксер Гордеев никогда не упускал возможности поработать ногами и взбирался пешком на любые этажи. Но сегодня он ткнул пальцем в кнопку лифта и с разочарованием убедился в том, что он не работает. Гордеев устало преодолел лестничный пролет, когда услышал знакомый голос.

— Ну что, чмо, тебя же культурно предупреждали! — Интонация у «улыбчивого» теперь была совершенно иная.

Если бы Гордеев не видел этого человека в прошлый раз своими глазами, определенно решил бы, что перед ним урка.

Драка не заняла много времени.

Собственно, это была не драка, а избиение. Впервые за много лет Гордеева побили, причем его же собственным оружием — боксом. То, что перед ним профессионал, Юрий Петрович понял, почувствовал с первым же ударом, отбросившим его к стене. «Улыбчивый» был быстр, как Майк Тайсон в молодые годы. Еще через два удара Гордеев потерял сознание. Один был нанесен в солнечное сплетение, а другой — ботинком в голову. И свет погас. Когда же он включился в следующий раз, первое, что увидел Гордеев, была решетка.

17

— Садитесь вот сюда! — указала Ангелина Марковна на уголок дивана.

Остальная его часть была занята пледами и подушками — «тетушка-генерал», так окрестила ее Женя, приводила в порядок вещи. Присутствие посторонней ей не мешало, она продолжала споро и сосредоточенно хлопать дверцами, выдвигать и задвигать ящики, перекладывать с полки на полку коробки, смахивать пыль, перемещать пальто и шубы из одного шкафа-близнеца в другой. Естественного порыва помочь пожилому человеку у Жени не возникло, тут он был столь же неуместен, как стремление подсобить маневровому тепловозу сортировать вагоны.

— Константин жил с вами, Ангелина Марковна? — спросила Женя.

— Константин жил у меня. — тетушка сделала ударение на последних словах так, будто в вопросе содержался бог весть какой нелепый намек.

— Постоянно?

— Что вы имеете в виду? Была ли у него невеста? К несчастью, нет, он был слишком застенчив, чтобы познакомиться с порядочной девушкой, и слишком занят, чтобы обременять себя семьей. А всякими вертихвостками, — выразительно посмотрела она на Женю, — Константин не интересовался.

— Я всего-навсего имела в виду, что во время матча…

— Евгения, да? — переспросила тетушка, хотя на лице у нее было написано, что запоминает она все с полуслова. — Вот вам добрый совет умудренного жизненным опытом человека: учитесь говорить так, чтобы вас понимали.

— Понимание — процесс обоюдный, Ангелина Марковна, или вы так не считаете?

— Я считаю, что вы позволяете себе дерзить.

— Дерзить, говорите?! — Женя обозлилась, но тут же взяла себя в руки. — Я выполняю свою работу. Я обязана и я хочу установить истину. Не могут два шахматиста один вслед за другим погибнуть так нелепо.

— То есть и вы уже согласились? — На застывшем лице тетушки прорезалось некое подобие торжествующей улыбки.

— С чем?

— Не хитрите со мной! Ваши хитрости просвечивают насквозь. Вы тоже пришли к выводу, что в смерти Константина виновны создатели этого чертова компьютера!

— Я действительно сомневаюсь в том, что он покончил собой, — ответила Женя уклончиво. — но вы так и не сказали, почему Константин жил во время матча в гостинице.

— Разумеется, в гостинице! Так мы всегда поступаем во время турниров. Режим меняется, Константину сплошь и рядом приходится ложиться за полночь — обычно я этого ему не позволяю, — нужно помногу работать с тренерами, анализировать партии, в гостинице это удобнее. Я там проводила целые дни, следила за режимом, и вообще, чтобы все было в порядке.

— То есть вы, Ангелина Марковна, фактически выполняли роль руководителя команды? — спросила Женя, поддав в голос восхищения.

Но тетушка против всяких ожиданий осталась глуха к лести.

— Вам это уже наверняка известно. — Она укоризненно покачала головой. — Я вас предупреждала, не хитрите со мной! Хватит ходить вокруг да около, говорите уже, зачем пожаловали!

— Не для того, чтобы с вами ссориться. Я понимаю, Ангелина Марковна, как вам тяжело, но я сразу увидела, что вы очень сильный человек. И поэтому позволила себе все-таки вас потревожить. Если смерть Константина — результат чудовищной случайности, тему надо закрыть раз и навсегда, чтобы имя его не трепали. Злые языки нужно завязать узелком. А если… Убийство этим людям не должно сойти с рук.

Ангелина Марковна остановилась, отложив в сторону стопку махровых полотенец. Взгляд ее тоже остановился — сжался в точку, сфокусировался на Жениных глазах, кожа на щеках неестественно натянулась, казалось, еще немного — и она лопнет. Женя явственно услыхала отвратительный скрип, и не заговори тетушка через секунду, ей бы сделалось дурно.