Это – о внутренних врагах Советской власти. Неспокойно было и на советско-польской границе. В течение 1940 года в результате боев между пограничниками и оуновцами последние потеряли: убитыми – 82, ранеными – 41 и арестованными – 387 повстанцев. Однако большая часть нарушителей границы все же сумела уйти от пограничников. Было зафиксировано 111 случаев прорыва на Украину и 417 – за кордон[47].

Чекисты были вынуждены тогда признать:

«Оуновцы-нелегалы прекрасно владеют навыками конспирации, подготовлены к боевой работе. Как правило, при аресте оказывают вооруженное сопротивление и пытаются покончить жизнь самоубийством»[48].

Зимой 1940/41 года чекисты нанесли очередной удар по Львовской, Станиславской, Дробовицкой областным организациям. Так, лишь за 21–22 декабря 1940 года было арестовано 996 человек (в Львовской области – 520, Станиславской – 235, Тернопольской – 133)[49].

С 1 января по 15 февраля 1941 года было ликвидировано 38 групп ОУН (273 повстанца), арестовано 747 человек, убито 82 и ранено 35 повстанцев. Погибло 13 и ранено 30 чекистов[50].

ОУН попыталось компенсировать потери, прислав новых эмиссаров.

Так, в течение зимы 1940/41 года было предпринято свыше ста попыток прорваться через государственную границу. Из них 86 раз закончились неудачей для ОУН. При этом порой численность отряда нарушителей доходила до 120–170 «боевиков»[51].

Большинство «боевиков» предпочитали умереть в бою, чем сдаться. Они знали, что суд наверняка приговорит их к расстрелу.

15–19 января 1941 года в Львове прошел судебный «процесс над 59-ю». 42 подсудимых были приговорены к расстрелу, 17 – к десяти годам тюремного заключения и пяти годам ссылки.

12–13 мая 1941 года в Дрогобыче состоялся суд над 39 повстанцами. Итог: 22 расстрелянных, восемь подсудимых получило десять лет лагерей, четверо – пять лет, и пятеро высланы в Казахстан.

7 мая 1941 года в Дрогобыче судили 62 повстанца. 30 человек приговорили к расстрелу, 24 получили по десять лет лагерей, дела восьмерых суд вернул на дополнительное расследование. Верховный Суд изменил приговор. К расстрелу приговорили 26 человек, 13 человек – к десяти годам лагерей, остальных – от 7 до 8,5 лет[52].

В начале 1941 года началась подготовка нового восстания. Одновременно было совершенно 65 терактов, начали активно распространяться антисоветские листовки и проводиться акты саботажа. Кроме этого, в каждом районе от до 20 человек занималось сбором информации разведывательного характера. В апреле 1941 года было убито 38 низовых представителей Советской власти[53].

В течение 1940–1941 года было арестовано 400 прибывших из-за рубежа эмиссаров, ликвидировано 200 разведывательно-диверсионных групп, пытавшихся пересечь границу[54].

После возвращения из заграничной командировки Павел Судоплатов продолжал участвовать в операциях советских органов госбезопасности против западноукраинских националистов.

В Львове 29 марта 1940 года чекистами «был арестован в засаде на конспиративной квартире ОУН в доме № 57 по ул. Львовских Детей» руководитель мобилизационного отдела Повстанческого штаба подхорунжий Ярослав Горбовой («Буй», «Вуйко», «Смок», «Славко»). При задержание у него изъяли: «заряженный автоматический пистолет с запасом патронов, порошок сильнодействующего яда и код шифра для связи с центром организации. УГОРБОВОГО изъято также уже зашифрованное им сообщение в Краков о состоянии УПА во Львове и происшедших провалах участников организации»[55].

Помимо выполнения заданий от руководства организации, ему предстояло дополнительно уточнить месторасположение советских военных аэродромов на территории Львовской области. Эта информация очень интересовала… Абвер.

Отметим, что он был не единственным ОУНовцем, кого в начале апреля 1940 года задержали чекисты. Согласно тексту «Докладной записки начальника Управления НКВД по Львовской области В. Т. Сергиенко Л. П. Берии о ликвидации ОУН в Львовской области» датированной 12 апреля 1940 года:

«Из арестованных ОУНовцев, присланных во Львов Краковским центром ОУН, пока развернутые показания дает только Горбовой.

Горбовой показал, что он прибыл с поручением наладить бесперебойную связь между Краковским центром и Львовской экзекутивой ОУН, что им уже по приказанию “Креминского” (Гринева) переданы в Краков в зашифрованном виде сведения о провалах организации, происходящих арестах и требования переброски из-за кордона во Львовскую область дополнительных транспортов оружия, денег и людей для восстановления во Львове нарушенных репрессиями связей организации.

Исключительно важное значение придаем документу, который нами был изъят у Горбового и расшифрован.

Этот документ интересен тем, что он проливает свет не только на роль организации украинских националистов в деле создания на территории Советской Украины базы для повстанческой, диверсионной и иной враждебной СССР работы, но и указывает на прямую связь этой организации с германской разведкой»[56].

Судя по уголовному делу, он дал письменные свидетельства о деятельности подполья в Галиции и указаниях Краковского центра по подготовке вооруженного антисоветского восстания. Например, в одном из документов НКВД сообщалось: