И одним только был я недоволен, дописав последнююстроку, – тем, что самому непроницательному читателю быстро стало быочевидным, кто преступник в этой странной истории.

Э. Лири. «Тот, кто спрятался за тисом»

Нестандартный клиент – так сказал Макар. Но объяснять, в чемименно заключается нестандартность, не пожелал, ограничившись коротким «самувидишь». И, как обычно, оказался прав, хотя Сергей с недоверием отнесся к егодиагнозу, поставленному после короткого телефонного разговора.

Гость наклонил голову, прищурился, и Сергей подумал, чтотому не хватает секиры и шлема. «Получился бы гном, настоящий рыжий гном. Одинвзмах секирой – одна голова долой». Силотский взглянул на него, и Бабкинотогнал дурацкие мысли: нужно работать, а не фантазировать.

На самом деле Дмитрий Арсеньевич походил не на гнома, а нарусского богатыря, поскольку был высок и статен. Вместо полагавшейся кольчугина нем была короткая кожаная куртка-косуха, которую он не снял, даже войдя вквартиру, и кожаные же штаны – старые, с благородными потертостями на коленях.Шлем Ланселот положил на стол, и тот отсвечивал красноватым светом, когда из-завесенних темных туч проглядывало солнце и лучи падали на блестящую поверхность.

Крепко сбитый, широкоплечий, с рыжими волосами, бородой икурчавыми бакенбардами, обрамлявшими его широкое загорелое лицо так, что,казалось, оно выглядывает из рамки, Дмитрий Арсеньевич с порога сообщил, чтоего можно называть Ланселотом, потому что с пятого класса его по-другому незовут. Он вообще быстро перехватил инициативу, без подсказок разобрался, кто издвоих Сергей Бабкин, а кто Макар Илюшин, выбрал себе не стул, на который обычносажали клиентов и который Макар именовал инквизиторским, а удобное кресло, неполенившись передвинуть его от окна к столу. «Непринужденный товарищ», –подумал Бабкин, рассматривая гостя. Пока он еще был гость – не клиент, инеизвестно, перейдет ли во вторую категорию. В этом вопросе все зависело отИлюшина, который внимательно слушал Силотского, время от времени покашливая иморщась – на апрельском ветру он простудил горло, к врачам идти категорическиотказался и лечился какими-то пастилками – без малейшего успеха.

Они уже знали, что сидящий перед ними веселый рыжий бородач,прикативший на мотоцикле, – глава компании «Броня».

– Двери я выпускаю, бронированные двери, – говорилДмитрий, наклонившись к Макару и рисуя для убедительности указательным пальцемпрямоугольник в воздухе. – Хорошие, скажу честно. И ставлю разнообразныеохранные сигнализации, от незамысловатых до самых сложных. За пять лет с нуляфирму поднял, теперь думаю, что дальше делать. Надоедает на одном месте сидеть,одним делом заниматься. Кем я только не был!

Ланселот начал загибать пальцы, поросшие красноватымиволосками.

– Начал я с того, что в театре «кушать подано» говорил.Хотел актером стать, да быстро раздумал.

– Что вы заканчивали? – поинтересовался Макар.

– Театральное училище в Нижнем. Пока учился, освоилфортепьяно, гитару, тромбон... В общем, на чем угодно могу помаленьку играть.Говорят, неплохо получается. В театре повертелся, принюхался и решил бросатьэто дело, пока не затянуло. Устроился лабухом в ресторанчике. Ох, и лихо мытогда играли! – Силотский довольно усмехнулся в бороду. – Деньгиначали зарабатывать, а на самом пике я снова не выдержал – бросил группу,устроился – вы не поверите! – грузчиком. Ей-богу, не вру! Захотелось себяпопробовать, силу свою, что ли... Ну да идиотское это занятие я бросил черезнеделю, подался на юга с археологической экспедицией. Им как раз люди нужныбыли. Интересно до чертиков! А затем вернулся – и официантом в ресторан.

– Эх, как вас пошвыряло, – не удержался Сергей.

– Нет, это не меня швыряло, – покачал головой человек,называвший себя Ланселотом. – Это я сам себя швырял. Я, знаете, с юностичувствовал, что не могу долго на одном месте находиться, душно мне становится,тяжело. Как будто трясина засасывает, стоит осесть где-нибудь. Потихонькунаучился всякие подсказки из воздуха ловить. И ведь ни разу они меня необманули!

– Какие подсказки из воздуха?

Гость задумался, но ненадолго, и поднял на Макара веселыеголубые глаза.

– Раз про официанта речь зашла, скажу вот что: трудился я в«Нимфе», это был ресторанчик полубандитского пошиба с соответствующейклиентурой. Если и захаживали туда люди приличные, то исключительно понезнанию, и второй раз возвращаться не торопились. Хотя кухня была отменная, даи нас, официантов, вышколили так, что все по струнке перед клиентами ходили.Сколько я там типажей насмотрелся, каких разговоров наслушался – об этом можноотдельную книгу написать. Может, когда и напишу. Так вот, работал я там, и начаевых неплохо жил. Откладывал помаленьку – была у меня одна задумка... Ну дасейчас не о том. Я для себя так решил: еще полгода продержусь – и буду что-тоновое подыскивать. А в тот вечер несу заказ – как сейчас помню, котлетупо-боярски заказали, – и возле одного столика нога у меня – раз! – иедет по полу. Там, оказывается, кто-то случайно плеснул воды, а убрать неуспели. Чувствую, сейчас упаду на клиента, и котлетка моя будет у него зашиворотом.

– Упали?

– Удержался! – с гордостью ответил бородач. – Итарелку удержал, как циркач, ей-богу. Так ловко сманеврировал – клиент на меняи внимания не обратил. Я возле него задержался и слышу, он говорит приятелю:хватит баловаться, иначе у нас с тобой могут быть кривые проблемы. Слово-токакое подобрал неподходящее, царапающее – «кривые»! И, знаете, мне показалось,будто он мне это говорит. Даже не по себе стало. Обслуживаю я другие столики ичувствую – колотит меня, руки трясутся. Паршиво-препаршиво, и в головекрутится: «иначе у нас с тобой могут быть кривые проблемы». И так на меня этоподействовало, что я не выдержал: остановился возле одного клиента, которыйсобирался стопочку перед салатом опрокинуть, вынул у него рюмку из рук и выпилсам. До того мне паршиво стало.

– Вас должны были расстрелять на месте, – рассмеялсяМакар.

– Это точно! Метрдотель потом кричал: «Ты что же, сволочь,до кухни не мог подождать?! Я б тебе там лично налил, раз невтерпеж!» А что яему объяснил бы? Что у меня в животе словно гирю свинцовую уронили после того,как я слова того мужика услышал? В общем, расстрелять не расстреляли, новышибли, конечно, пинком под зад.

– Полагаю, вы не очень огорчились? – полюбопытствовалИлюшин, приглядываясь к возможному клиенту. – У меня как-то не вяжется вашоблик с образом официанта. Отчего вдруг вы решили поработать в ресторане? Изинтереса, изучать типажи посетителей?

– Так и у меня не вязался! – хохотнул Силотский. –Нет, не для интересу, признаюсь. Это я себя испытывал – смогу через такоеиспытание пройти или нет. Испытание – потому что мне, признаться, не по вкусудругих обслуживать, а в те годы я и вовсе считал это унижением. С возрастом-топоумнел, конечно... А тогда мне пришлось себя заставлять, и я даже некотороеудовольствие стал находить в том, чтобы угождать другим. Что-то вроде игры ссамим собой, знаете... Но закончилась моя игра после той выходки с водкой!