По крайней мере, так заявила миссис Тэлбот, одна из первых посетительниц Гризельды.

Сама же Гризельда не ходила на службу. У нее и так было дел по горло: она трудилась на кухне, готовясь к наплыву клиентов.

Миссис Тэлбот сообщила ей, что, когда преподобный Ньюмэн произносил благословение, кто-то из прихожан вскочил со скамьи.

– Бред сивой кобылы! – заорал он. – Почему ты не говоришь о том, что случилось на самом деле?

У кричавшего сорвался голос, и он разрыдался. Прихожане нервно переглянулись, но промолчали. Зато у Гризельды они вволю поболтали.

Кровавый ручей и гибель собаки стали главными темами на повестке дня, но горожане не забыли и про Гризельду. Вдова мясника тоже вызывала у них живейший интерес.

Они жадно уплетали ее ланч, покупали ее паштет и прочие деликатесы. Они будто хотели сказать ей: «Накорми нас, Гризельда, дай нам мясо твое, и мы разделим с тобой ношу твою…»

– Кто же, черт подери, взбаламутил Катерину? – каркнула миссис Штраус, вгрызаясь в сэндвич с бараниной.

Люди загудели, кое-кто называл имена. А пожилой мистер Пирсон схватил Гризельду за запястье своей иссохшей рукой, когда она мимо проходила.

– Во всем виноват проклятый интернет, – проскрипел мистер Пирсон, не переставая жевать фрикадельку, которую он подцепил вилкой. – Я всегда говорил, что это – источник зла. А как мы поступим, если помрет не собака, а кто-нибудь из нас?

Некоторые согласно закивали, но нашлись и те, кто язвительно засмеялся. Гризельда дала старику салфетку, машинально промокнув ею лоб: у нее пот уже с висков капал.

А Шэффер, жена хирурга, переминалась с ноги на ногу и ждала Гризельду у кассы.

– Ох, милая, как тебе трудно! – закудахтала она. – Но ты сильная! Отрежь мне, пожалуйста, ломоть хольстовского паштета потолще!

Гризельда с трудом терпела миссис Шэффер, но сейчас она заметила, что женщина сжимает сумку так, что у нее костяшки пальцев побелели. А когда миссис Шэффер расплачивалась за паштет, у нее руки тряслись.

Видать, она жутко перепугалась.

«Накорми нас, Гризельда, дай нам мясо твое, и мы как-нибудь переживем это…»

Гризельда тоже была немного не в себе, и клиенты ее раздражали. Всего четыре дня с того гадкого случая с Артуром Ротом прошло, и что ей еще предстоит пережить?

Но неприятности, похоже, только начались!

Они собрали чрезвычайное заседание Совета. В прошлый раз Колтон Мэзерс взял ее за руку и настойчиво зашептал:

– Успокойся, Гризельда. Ты все правильно сделала. Естественная смерть. Никто не узнает.

После гибели Флетчера они собрались на берегу Философерс Крик – члены Совета и сотрудники СГЛАЗ. Они молча уставились на ручей, не осмеливаясь ни на шаг приблизиться к проклятой воде. Кровь (или субстанция, похожая на нее) поднималась со дна в нескольких местах, неторопливо клубясь в воде, словно красные чернила. Конечно, Философерс Крик не стал кроваво-красным, но и этого было достаточно, чтобы вызвать панику среди местных.

Богохульное и сверхъестественное явление завораживало.

Гризельда поежилась.

Что же произошло? Что заставило Катерину выразить свое неудовольствие настолько сильно? Как и многие жители Блэк Спринг, Гризельда была одержима мыслью, что здесь есть и ее вина. В случае с Гризельдой так оно, в принципе, и было.

Накануне она изнывала от бессонницы и ворочалась почти целую ночь напролет. Простыня залезла меж ягодиц, вдобавок Гризельду раздражал всепроникающий запах ее собственного пота. Гризельда снова и снова убеждала себя в том, что в чем-то оплошала и Катерина лично наказывает ее. Ведьма в любой момент способна появиться у нее в спальне – уже с открытыми глазами. И она будет указывать на нее пальцем…

Даже сейчас, при свете дня, когда Гризельда взялась чистить кофемашину, ей стало дурно.

На улице послышался шум, и гомон стих. Гризельда выглянула наружу. Перед кладбищем стояла толпа: народ окружил фермера Джона Бланшара, который размахивал левой рукой. В правой он держал какую-то компьютерную штуковину.

Планшет, так их молодняк вроде бы называет.

Гризельда закинула полотенце на плечо и замерла. Над ее головой звякнул колокольчик.

Хотите – верьте, хотите – нет, но фермер проповедовал:

– Проклятие! Проклятие! Разве не предупреждал я вас, когда в том месяце были огни в ночи? Я говорил вам об опасности, но вы не поверили мне и смеялись надо мной! А теперь ведьма убила собаку доктора Гранта! Шутки кончены! Разве не видели вы, что над Блэк Спринг летали огромные совы? Узрите знамения! Земля кровоточит! Лошади доктора взбесились!

– Ага! – воскликнул кто-то из горожан. – А может, мистер Грант должен дать ответ за ту ерунду, которую он несет?

– Не только он! – воскликнул Джон Бланшар. – Ибо не одному ему нести наказание! Со времени рождения двухголового ягненка мои овцы тоже не знают покоя. Они отказываются от пищи! Разве не сказал Господь Иеремии, что потомки будут наказаны за то, что родители их пренебрегли Им? Разве не говорил Он, что кара Его будет четырехкратна – мечом, чумой, голодом и… как это…

Фермер тронул экран планшета. Тот не среагировал, и Бланшар принялся раздраженно тыкать в него пальцем.

– Вот!.. Изгнанием!

Лайза Белт, портниха, подошла к Гризельде.

– Если они опубликовали Ветхий Завет в виде электронной книги, я готова съесть Библию своей матери! Святые угодники, неужели сюда притащился Джон Бланшар?

– Да, – ответила Гризельда. – И у него есть паства.

У Бланшара был четкий говор уроженца Хайленда, и вещал он настолько громко и торжественно, что его речи о каре Господней взбудоражили горожан.

– Покайтесь в грехах и восславьте Его – вот единственный путь отвратить дурной глаз! Покайтесь, прелюбодеи! Покайтесь, гомосексуалисты! Педофилы, инородцы, братоубийцы – просите прощения у Всевышнего! Восславим же вместе…

Фермер снова коснулся экрана и окончательно потерял самообладание.

– Кто-нибудь знает, как он работает?

– Надо было купить нормальный гаджет, а не барахло заказывать в Бестбай, – сказал кто-то из толпы.

– Не, он по подписке от Автовика, – машинально ответил Бланшар. – Ага! Получилось!

Фермер развернул экран к пастве. Зазвучал караоке церковного гимна с Ютьюба: маленькие динамики пронзительно визжали, пытаясь воспроизвести органную музыку. Однако отсюда было далековато до ближайшей точки Wi-Fi, так что между картинкой и музыкой шла сильная задержка. Те, кто попытался подпевать – а их оказалось немного, – не попадали в ритм музыке.

Услышал бы Господь все это, подумала Гризельда, наверное, и не приступил бы к творению.

Вскоре Бланшара и его паству прогнали сотрудники СГЛАЗ, но люди в лавке Гризельды долго не могли успокоиться и горячо обсуждали увиденное. В пять тридцать, когда последние клиенты убрались восвояси, Гризельда Хольст повесила на двери табличку «ЗАКРЫТО» и с облегчением вздохнула.