Я посмеялась, решив, что такие развлечения мне не грозят ничем. К тому же Ларс позвонил заранее, а не после дегустации. Он словно спрашивал у меня разрешения. Хорошо, что я показала себя понимающей и вовсе не ревнивой. Я не дура и не пытаюсь держать его на поводке, хотя держать Ларса на поводке вообще вряд ли удастся.

Я все понимала, но тосковала от этого не меньше. Он там, а я здесь… Конечно, Ларс звонил каждый вечер, но я чувствовала, что ему некогда, и не злоупотребляла временем.

Если честно, у меня самой была гора работы по подготовке к занятиям, требовалось прочитать или перечитать заново немало произведений, чтобы свободно владеть материалом и учиться делать литературный анализ. Правильно, как можно анализировать то, чего не знаешь назубок?

Бритт выпорхнула из душа с полотенцем, тюрбаном, намотанным на голову, уселась на диван с ногами и, присмотревшись к книге у меня на коленях, хмыкнула:

– Ты хоть не вверх ногами держишь?

Я со вздохом перевела взгляд с окна на страницу и попыталась прочесть хоть строчку из Мопассана, мгновенно убедившись, что прочесть-то могу, а вот понять, что именно прочла, нет.

– Послушай, Линн, нельзя так сильно зависеть даже от того, в кого по уши влюблена.

Она была совершенно права, я это знала, но все равно тоскливо ответила:

– Я и не завишу…

– Ну конечно! Ты все время сравниваешь себя с Ларсом. Ларс умней… Ларс все знает и все умеет… Ларс всего достиг… Скажи еще, что он безумно красив и столь же богат…

– Разве это не так? Он действительно умен, много знает и умеет, о его достижениях говорит приглашение в Оксфорд, а о красоте и богатстве и вспоминать смешно. – В моем голосе слышались не восхищение и не гордость, а слезы.

– Хорошо, разберем по порядку. Богат… Это не его заслуга, а предков, кстати, красота тоже. Много знает и умеет, но разве ты мало? Умен и многого достиг. Что-то я не помню, чтобы тебя кто-то называл дурочкой. А достижения?.. Сколько лет тебе и сколько ему. Тебе двадцать, ему практически тридцать. Через десять лет и ты сможешь стать профессором, если, конечно, не будешь сидеть и ныть, а примешься за учебу.

Я понимала, насколько она права, но понимал разум, а душе хотелось запустить в Бритт хотя бы подушкой, что я и сделала.

Подруга спокойно подушку поймала и швырнула обратно:

– Не имея других аргументов, применяешь этот? Очнись, ты перестала быть собой. Линн, хватит уже ныть и страдать.

– Что я, по-твоему, должна делать? Улететь в Оксфорд или защитить диссертацию?

Бритт уперла руки в бока:

– Ты оставила попытки найти Анну-Паулу? Передала все сведения полиции и успокоилась?

– Бритт, кажется, Ларс прав, если уж не мне, то тебе совсем не следует лезть в то дело. Это опасно.

– Так, во-первых, – подруга уселась прямо на край стола – привычка, от которой я так и не смогла избавить Бритт, – для меня не более опасно, чем для тебя, во-вторых…

– Ну? – Я смотрела, ожидая, что еще она придумает в качестве второго аргумента.

– Во-вторых, какого черта мы теряем время, пока Ларса нет в Стокгольме?! Надо срочно найти эту Анну-Паулу! Звони инспектору.

– Бритт, я не знаю, как в твоих любимых сериалах, но, думаю, полиция Стокгольма вовсе не будет в восторге от моих ценных указаний. Даг Вангер просто не станет со мной разговаривать.

– Скажи, что если они не сделают этого, то мы найдем Анну сами.

– И на следующий день здесь будет Ларс, который просто утащит меня в Оксфорд под мышкой.

– Ну и что же делать, сидеть и ждать неизвестно чего?

Она соскочила со стола, направилась к холодильнику, открыв дверцу, вдруг обернулась ко мне:

– Ведь ты же хочешь ее найти, очень хочешь, я вижу. – Закрыла холодильник, так ничего и не взяв, и вернулась ко мне. – Линн, я понимаю, чего ты боишься. Не того, что можешь пострадать. Ты боишься, что Ларс может оказаться к этому причастен, что как-то завязан на все дела Анны до сих пор. Знаешь, подруга, я вижу, что вы с Ларсом влюблены друг в друга по уши, что это настоящее, мне кажется, он сам настоящий. И тебе нужно разобраться.

– Как?

– Сначала уясни для себя: прошлое есть прошлое, ревновать к их с этой Паулой давним отношениям глупо. Паула она или Анна – все равно, Ларс любит тебя и только тебя.

– Да я не ревную, но он не пускает в это прошлое совсем. И я не понимаю, держит оно его или нет.

– Нужно разобраться. Если Ларс не преступник, а я в это верю, то закрыть это прошлое ты можешь только одним способом – найдя Анну-Паулу. И черт с ним, с инспектором Вангером. Сами справимся.

– Ларс мне голову свернет, прежде всего из-за недоверия.

– Но просто сидеть и чего-то ждать, ты тоже не сможешь, я тебя знаю.

Хотелось сказать, что скорее спокойно сидеть не даст мне она сама, но я подумала, что Бритт права – пока где-то на белом свете будет спокойно расхаживать Анна-Паула, я буду мысленно связывать ее с Ларсом, не смогу не вспоминать об этом. Даже обвенчайся мы, этот ненавистный призрак будет стоять пусть не между нами, но рядом за спиной.

Что ж, может, Бритт права – нужно найти этот призрак и уничтожить?

Найти одного-единственного человека в миллионном городе, к тому же того, кто вовсе не желает, чтобы его нашли, и всячески скрывается… Да, забыла, весьма вероятно, что человека и вовсе нет в городе. Ларс прав, всего один шанс из ста, что Анна-Паула не уехала в ту же Данию, куда не нужно брать билет на самолет или паром, а, следовательно, предъявлять документы.

Значит, шанс найти один к ста, а вероятность получить пулю в лоб или снова быть повешенной безо всяких страховочных узлов и душевных разговоров перед этим, наоборот, сто к одному.

Но даже если бы шанс поймать был один из тысячи, я все равно бросилась бы в погоню. Почему? Потому что не желала, чтобы мое такое яркое счастье зависело от какой-то Анны, не желала жить в страхе за себя и, главное, Ларса. Если у меня есть возможность разрушить эту связь с его ненужным прошлым, я должна это сделать. Анна-Паула не имела права на существование, потому что, словно посланец из проклятого прошлого Ларса, попыталась разрушить прекрасное настоящее и еще лучшее будущее! Она сама это прошлое, к которому Ларс не желал возвращаться, значит, должна исчезнуть без следа.

Бритт права, я обязана ее изловить и отправить в тюрьму, Анна-Паула это заслужила. Но для меня важней, что с ее исчезновением будет закрыто все, что было у Ларса плохого до нашей встречи. Я ощущала себя почти спасительницей, мессией, которой надлежало спасти любимого от страшных фантомов его юности.

Весь вечер играла боевые мелодии, которые сумела вспомнить. Бедные соседи… Это ведь не СоФо, где каждый крутой индивидуал и творит что пожелает. Но возмущенных ударов в стену или звонков в дверь не было. Может, им понравилось?