— Да я тебе говорю: вместе с пассажирами шаттл сбили. В новостях чего хочешь скажут…

— Двадцать четыре евродина за пять чипов! Я ему говорю: Тимур, у тебя совесть есть…

— Безы его увезли…

Разные голоса, разные проблемы, разные языки.

В толпе говорили не только по-русски, дешевая «балалайка» Ильи не была оснащена программой-переводчиком, и понять, к примеру, о чем говорили два китайца у входа в ресторан, молодой человек не мог. Впрочем, один-единственный взгляд, который собеседники бросили в его сторону, заставил Дементьева понять, что не то, чтобы слушать — рядом-то стоять не следует, и он торопливо отошел подальше, оказавшись под информационным экраном.

— Продолжается бунт белого меньшинства на Среднем Западе. Из многих резерваций изгнаны полицейские и солдаты Национальной гвардии. Президент США Мбара Ййонура уже заявила, что, если антидемократические силы не сложат оружие до полуночи, против них будут использованы военные спутники…

«Нет, только не политика!» Илья с удовольствием послушал бы о местных событиях, но на экране как раз начался блок международных новостей, и недовольный молодой человек побрел дальше.

— Еда, еда! Горячая еда! Быстрая еда! Вкусная еда! — Черноволосый мальчишка вертелся вокруг выставленных на небольшом столике кастрюлек, кричал, зазывал, перекидывался шуточками со знакомыми, но не забывал и о клиентах. — Эй, парень, ты не забыл набить брюхо? Смотри, ноги протянешь!

Дементьев, последним блюдом которого были галеты попутчицы, нерешительно подошел к торговцу.

— Что у тебя есть?

— Бобовый суп, овощное рагу, куриная лапша… — затараторил мальчишка, по очереди открывая крышки кастрюлей.

— Куриная лапша? Настоящая?

— Настоящая, соевая, химию всякую не держим, — гордо подтвердил мальчишка и прищурился: — Или ты о настоящей курице говорил? Денег, что ли, много?

Денег у Ильи было не слишком много. Русские рубли в Анклаве не приветствовали, в ходу были евродины и юани, после обмена на которые и без того не толстая пачка сбережений молодого человека уменьшилась до неприличных размеров.

— Новенький? — догадался мальчишка. Илья кивнул.

— Ладно, на первый раз бери лапшу за пять евроцентов. Дешевле нигде не найдешь!

Расплатившись, Дементьев взял пластиковый стакан, палочки и отошел к стене. Пахла лапша специями, была горячей, кусочки соевой курицы весьма напоминали настоящую — в общем, то, что нужно. Жадно поглощая еду, молодой человек провел в уме нехитрые подсчеты и понял, что, если не зарываться, не покупать настоящие продукты, денег на еду уйдет гораздо меньше, чем он планировал. Это вселяло оптимизм. Настроение немного улучшилось, и Илья уже подумывал о том, чтобы снова включить «Дыры и заборы», когда прямо напротив него у тротуара остановился ярко-синий двухместный пикап с мигалкой на крыше. Кабина бронированная, тонированные стекла пуленепробиваемые, в кузове две металлических скамьи вдоль бортов, а посреди — металлическая труба, к которой очень удобно пристегивать наручники (как потом объяснил путеводитель, кузов патрульного мобиля на местном сленге зовется «ящиком»). Даже если бы на борту не было эмблемы СБА, Илье не составило бы труда догадаться, кто перед ним.

Сидящий рядом с водителем без опустил стекло и властно приказал:

— Сюда!

Молодой человек торопливо бросил стакан с недоеденной лапшой в мусорный бак, послушно приблизился к мобилю и замер напротив окна. Здесь ему «Дыры и заборы» были не нужны, как вести себя с представителями власти, Дементьев знал хорошо.

— Здравствуйте. — Он держал руки так, чтобы патрульные видели его пустые ладони.

— Новенький? — Без с холодным любопытством оглядел молодого человека.

— Да, — с готовностью кивнул Илья. — Я поступил… я буду поступать в Университет.

— Сейчас проверим. Затылок покажи.

Дементьев повернул голову, и патрульный направил на «балалайку» луч сканера.

— Только сегодня прибыл?

— Ага.

Безы заметно смягчились: к студентам Университета, даже будущим, сотрудники СБА относились приветливо.

— Ладно, сынок, хочешь учиться — отлично, но надо помнить о правилах. В этой части Анклава на приказ «Сюда!» ты должен реагировать так: подойти к крылу мобиля, опереться на него руками и широко расставить ноги. Голову опустить, затылок повернуть в сторону лобового стекла. Резких движений не делать. Все понятно?

— Да.

Надо было почитать путеводитель.

— Давай проверим. Сюда!

Илья быстро отошел к крылу мобиля и принял требуемую позу.

— Молодец, — одобрил без. — Теперь подойди к окну и скажи, что ты тут делаешь?

— Квартиру ищу, — ответил Дементьев. — В кампус меня пустят, только если экзамены сдам.

— Квартиру на Болоте? — протянул патрульный. — Хотя да, не в Урус же тебе идти…

— Денег у меня мало, — на всякий случай пояснил молодой человек.

— Это я вижу, — поморщился без.

— Может, в камеру его? — с улыбкой предложил напарнику второй патрульный. — Будет сидеть между экзаменами, кормежка бесплатная.

— За что? — растерялся Илья. Безы захохотали.

— Да уж, сынок, ты точно новенький, — утирая слезы, проговорил первый патрульный. — Ладно, слушай сюда: райончик для поиска квартиры ты выбрал не лучший. Неспокойно здесь: канторщиков много и шушеры всякой.

— А что же мне делать?

— Иди к Сретенке. Там дороже, но тихо. Потянешь, если чуть дороже?

— Наверное… Мне обещали небольшой заем, если хорошо сдам первый экзамен. В счет стипендии заем… или отработаю…

— Тогда иди в Пушкарев переулок, найдешь там дом Оглыева, его все знают, и шепнешь старику, что тебя послал Козлов. Запомнил?

— Да.

— У Оглыева нормальные люди жилье снимают, там тебе спокойно будет.

— Спасибо.

— Не за что.

Все получилось даже лучше, чем рассчитывал Илья. Седенький сутулый старичок, потягивающий кальян во дворе опрятного четырехэтажного дома, услыхав фамилию беза, не поморщился, а, наоборот, улыбнулся, видимо, Козлов приятельствовал с ним. К тому же без не обманул: особой грязи ни во дворе, ни в подъезде не было. Куча мусора, конечно, присутствовала, куда же без нее, и мухи летали, и строительные материалы валялись: старик задумал достроить два этажа к северному крылу, но в целом создавалось впечатление, что жильцам не хочется жить в свинарнике. Комната, которую Оглыев предложил Дементьеву, была маленькой, темной — единственное окно выходило во двор, зато чистенькой и даже с мебелью: кровать с матрацем и одеялом, тумбочка. Цену старик запросил вполне разумную, и, заплатив за первую неделю, Илья запер дверь, бросил рюкзак на пол и с удовольствием растянулся на кровати.