Звонил диспетчер центра электросетей, контролировавшего распределение электричества в республике. Звонок посреди ночи означал серьезные неприятности где-то в обширной сети электростанций и высоковольтных линий Украины. Только бы обошлось без жертв, с надеждой подумал министр.

Вся карьера 50-летнего Склярова была связана с энергетикой[522]. Ему понадобилось 16 лет, чтобы пройти путь от младшего техника до директора работавшей на угле электростанции в Луганске, потом он стал главным инженером Киевских энергосетей и в конце концов – главой Министерства энергетики. Он состоял в партии, по работе бывал далеко за границами СССР и по работе же часто встречался с чинами внушающей страх спецслужбы – КГБ. Жизнь, которую он видел за железным занавесом, только обострила цинизм Склярова, а пребывание в среде номенклатуры приучило осторожно ступать по минному полю партийной политики.

Хотя начальство украинских атомных станций напрямую подчинялось Москве, за выработку электричества отвечал Скляров. Еще работая заместителем министра, он помогал строить первый реактор Чернобыльской станции и с тех пор имел возможность напрямую выходить на Александрова и Славского, руководителей засекреченной ядерной отрасли. Склярову докладывали обо всех проблемах на ЧАЭС, включая расплавление на первом блоке в сентябре 1982 года[523]. За свою долгую карьеру он повидал много разных аварий – упавшие линии электропередач, отключения, возгорания кабелей и масла. Бывало, что люди получали ранения и гибли даже на обычных электростанциях[524]. Но каскад проблем в Чернобыле, о которых сейчас докладывал ему диспетчер, был хуже всего, что слышал Скляров ранее.

«На Чернобыльской АЭС была серия эксплуатационных нарушений[525]. 4-й энергоблок отключился в 1:20. Было сообщение о пожаре – в главном зале и в турбинном зале на 4-м блоке. Мы потеряли связь со станцией».

Скляров немедленно позвонил председателю Совета министров Украины Ляшко[526]. Выслушав новость, Александр Ляшко приказал Склярову звонить Щербицкому. Первый секретарь Центрального комитета Компартии Украины, глава республики и ветеран Политбюро Владимир Щербицкий был сторонником жесткой линии в партии – 68-летний приятель Брежнева не испытывал симпатий к реформам Горбачева. Уехав за город, где он держал любимую голубятню, глава Украины распорядился не беспокоить его на выходных, и охранник на даче, отвечавший на звонок, отказался будить босса. Скляров еще раз перезвонил Ляшко, объяснил ситуацию. Через пять минут Щербицкий был на линии, все еще полусонный.

«Что случилось?» – пробормотал первый секретарь.

Первые тревожное звонки раздались в московских министерствах меньше чем через 30 минут после взрыва. По закрытым линиям ВЧ-связи звонили в Министерство энергетики СССР, Третье главное управление Министерства здравоохранения и в Генеральный штаб Министерства обороны. Ожили многие щупальца централизованного государства. Глава республиканского МВД оповестил местные управления КГБ, гражданской обороны, Генеральной прокуратуры и свое непосредственное начальство в Москве[527].

Борис Прушинский – главный инженер «Союзатомэнерго», управления атомной энергии Министерства энергетики СССР, и глава ОПАС, недавно организованной группы, созданной для оказания экстренной помощи при авариях на атомных станциях, – спал в своей постели, когда его поднял звонок дежурной. Она сообщила ему об аварии на 4-м блоке Чернобыльской станции. Затем передала кодовый сигнал, обозначавший серьезность происшествия: «Один, два, три, четыре»[528]. Прушинский, который еще не до конца пришел в себя, пытался вспомнить, что означают эти цифры: местная или общая авария? Пожар? Радиация? С жертвами или без? Бесполезно. Он потерял терпение.

«Нормально скажи, – потребовал он. – Что случилось?»

На часах было 1:50.

В 2:20 звонок дежурного по Министерству обороны разбудил маршала Сергея Ахромеева, начальника Генерального штаба Советской армии[529]. Произошел взрыв на Чернобыльской АЭС, возможен выброс радионуклидов в атмосферу – но точно никто ничего не знает. Ахромеев приказал дежурному офицеру собрать больше информации и срочно созвать совещание в Генштабе. Когда час спустя он прибыл туда, никаких новых подробностей не появилось. Тем не менее Ахромеев начал отдавать приказы.

Глава войск гражданской обороны – структуры Министерства обороны СССР, ответственной за защиту гражданских лиц в случае стихийного бедствия, ядерной войны или химической атаки, – был в командировке во Львове, на Западной Украине[530]. Маршал отыскал его по телефону и приказал немедленно развернуть дислоцированное в Киеве подразделение радиационной разведки. Затем поднял по тревоге специальную армейскую бригаду и организовал переброску людей и оборудования в Чернобыль по воздуху. Когда Ахромеев вылетел из Москвы, чтобы лично возглавить операцию, генерал-полковник Борис Иванов, заместитель командующего войсками гражданской обороны, уже знал о взрыве и пожаре на 4-м блоке Чернобыльской станции[531]. Он собирался развернуть свои части в соответствии с планами по защите сотрудников и населения при авариях на электростанциях. Это был сценарий, к которому его войска готовились.