тут-то было — дверь открылась, и одетая в этническое кимоно (по магазинам прошлась, пока нас пытали, надо полагать) Диана Викторовна меня окликнула:

— Сережа, Оля как вернулась — так и плачет.

Сука! Не Оля, конечно, а совершенно ненужная нам истерика. Что поделать — маленькая еще.

— Сейчас, — отпустив Виталину, взглядом попросил ее не идти за мной и направился в гости к Кучерам.

Дядя Герман в дополнительных указаниях не нуждается, поэтому свалил к себе — хорошо ему, просто следишь за объектом без этих всех рефлексий. Удивительный внутренний покой у мужика — тупо зону комфорта в себе носит. У меня так никогда не получалось, мне тщательно отфильтрованная среда обитания для этого нужна.

Оля нашлась на своей кровати, плачущей лицом в подушку. Даже не переоделась.

— Ты чего? — тихонько подошел и погладил по спине.

А если она в Африку условную поедет, посмотреть на настоящий массовый голод? Тут-то хоть и скудно, но какая-то пайка выдается, настоящий беспросветный голод вплоть до каннибализма в 90-х в моем таймлайне начался, когда наводнениями уничтожило сельхозрайоны, а большому северному соседу было прямо не до помощи — сопровождаемая переделом собственности эпоха первоначального накопления капитала отнимала все ресурсы и внимание.

— Почему они такие? — заикнувшись от плача, промычала Оля в подушку.

— Если по-простому — у них здесь теократия максимального уровня, подкрепленная полной изоляцией от внешнего мира и двумя мощными аппаратами — силовым и пропагандистским. Сверхчеловечность товарища Ким Ир Сена для местных — неоспоримый элемент бытия. Следом на престол взойдет товарищ Юрий Ирсенович. Потом — его сын, если такой родится. Северная Корея — всё, закапсулирована в нынешнем состоянии на много десятилетий. И мы с этим ничего не можем сделать, Оль, потому что такие режимы можно снести только внешним воздействием. Даже НАТО и южные корейцы сюда не полезут, чего уж про нас говорить? Лучше пусть живут вот так, чем кладут десятки миллионов граждан в долгой и изнурительной войне со всеми подряд, отстаивая свое право жить в сумулякре.

— Как у тебя так получается? — развернула отекшую мордашку ко мне. — Видишь плохое — раз, и объяснил, почему без этого плохого будет еще хуже?

Большой опыт жизни в стране, где симулякр каждый выбирает себе сам.

— Мир несовершенен, — вздохнув, уселся рядом и взял певицу за руку. — И государство в нем — аппарат насилия, который заставляет податное население хоть как-то держать себя в руках вместо резни с себе подобными. А это — неизбежно. Вот ты историю хорошо знаешь, просто подумай — сколько лет в мире не было войны?

Девушка подумала и робко спросила:

— Почти никогда?

— Почти никогда! — подтвердил я. — Нормальное, догосударственное состояние человека — жить небольшими племенами и иногда резать племена соседние ради получения выгоды. Государства поставили это на поток и масштабировали. Давай на примере Европы разберем.

Оля вытерла слезки и приготовилась слушать.

— Европа — это хороший климат и большая скученность населения. Отсюда проистекает ее способность производить прибавочную стоимость, которую можно направить на поддержание жизнедеятельности тех, кто сам ничего съедобного не производит — кузнецы, архитекторы, кожевенники, инженеры и прочее. Плюс — много территориальных образований, которые с завидным постоянством набегали друг на друга с целью чего-нибудь хорошего себе урвать. С волками жить — по-волчьи выть, поэтому изрядная часть коллективных усилий была направлена на новые способы уничтожения себе подобных. Подумаешь и оторопь берет — от изобретения примитивных копий до железных мечей прошло больше времени, что от мечей до изобретения ядерной бомбы. И это — великое благо, как бы парадоксально это не звучало — когда речь идет о гарантированном уничтожении планеты, направлять танковые орды на Восток как-то уже не хочется. Но верно и обратное — мы тоже Европу силовым путем от ига капитализма освободить не можем. Паритет! Вот и приходится теперь нам с тобой сюда ехать — привязывать к себе эту маленькую, но удивительно полезную с точки зрения геополитики страну. Сейчас американцам надоест кровью во Вьетнаме умываться, они свалят, и начнем дружить еще и в том направлении. Политический блок, если у нас все получится, будет сказочный — на две трети населения земного шара. А с этой позиции «доедать» оставшихся будет еще удобнее.

Оля шмыгнула носиком — не больно-то помогло. А как такое может помочь?

— Мы с тобой — в первых рядах, — перешел к более отработанной методике. — Мы здесь — нифига не Сережа Ткачев и Оля Кучер. Мы здесь — офигенно важные представители СССР. И поездка у нас не туристическая, а дипломатическая. Наши лица — лица Родины, и распускать нюни мы будем потом, когда вернемся домой. Там можно всё, здесь — только вежливая улыбка и хладнокровие. Я могу на тебя рассчитывать?

Решительно кивнув, она ожесточенно вытерла слезинку:

— Можешь!

— Вот и умница, — улыбнулся я ей. — Мы ребят из детдома летом в Артек привезем, откармливать.

— Я к ним съезжу! — вызвалась она.

— И я съезжу, — поддержал я ее порыв. — А прямо в данный момент они наши сладкие подарки принимают, помощник посла следит, чтобы никто ничего не отбирал.

— Это хорошо, — улыбнулась она. — Мама рассказывала, у них тут в магазинах для местных ничего нет, ее в специальный водили.

— Жалко Корею, но мы помогаем как можем, — развел я руками. — Сейчас наладим сельское хозяйство до положенного первого места в мире по урожайности, и сюда хлынет в пять раз больше грузов. Неужели такой большой СССР не прокормит такую маленькую Корею?

— Я тебе верю! — с широкой улыбкой сделала мне очень приятно певица.

— Вот и хорошо, вот и правильно, — начал я вставать. — Приводи мордашку в порядок, переодевайся, и через три часа на приеме будем улыбаться товарищам Кимам как ни в чем не бывало.

— Как и положено дипломатам, — согласилась Оля.

Хорошие деточки вокруг меня, здравомыслящие — а как иначе, если чистота понимания прививается при каждой удобной возможности?

* * *

Вернувшись в номер, улегся на кровать к слепо таращащейся в потолок Виталине и занялся тем же самым. Тот самый случай, когда даже говорить не о чем — и так все слишком очевидно.

— В этом королевстве кривых стёкол как одеялом стёганным укутан чёрным стёбом, — процитировал я. — Актуально для всего мира, кстати.

—