Воины смотрели на Дженну с уважением, а Баяр демонстративно притянул ее к себе. Вот так! Такая разумная жена сделает честь любому хану!

У кохтэ не пропадало ничего. Из шкурок кусарок женщины сделают меховые воротники или шапки, а мясо будет скормлено псам.

А наутро Баяр поднялся еще до восхода солнца, взял с собой котелок и травы и ушел в степь. Дженна, проснувшаяся от его возни, наблюдала за ним через ресницы и поднялась, когда муж ушел. Оделась быстро и тихонько, крадучись, следовала за ним в степь. Наблюдала, лежа в траве, как Баяр, присев, разводит костер, потом ставит на него котелок с водой и бросает туда какие-то травы. Интересно, что он задумал?

— Хватит прятаться, иди ко мне, – ровным голосом позвал степняк жену, которую, конечно, давно заметил. – Будешь рядом.

Женька, смущенно посмеиваясь, выползла из засады. Конечно, он же воин – заметил шпиона очень быстро.

— Чем ты занят?

— Буду разговаривать с предками.

— Наркота? Ты уверен? Это, вообще-то, адски вредно, – Женька вдруг вспомнила Костика, умершего от передоза, и содрогнулась. Ей вдруг стало страшно за Баяра. – Один мой друг, почти брат, от этого умер, Баяр.

Степняк бросил на нее острый взгляд. У Дженны был друг, который почти как брат? Интересно. Она впервые заговорила о своем прошлом. Жаль, что так не вовремя.

— Аасор когда-то меня учил, – спокойно пояснил он встревоженной жене. – Не волнуйся. Я умею.

Говорить о том, что ему тогда было лет десять от силы, Баяр не стал. Зачем? Вспомнил то время с легкой улыбкой. Он ведь первый из ханских сыновей прошел Тойрог. Тогда его еще Аасор только и мог открыть. Ни Карын, ни Ирган даже не собирались уподобляться детям воинов. Зачем? Не могут не быть великими сыновья хана, это даже сочли бы оскорблением – сражаться бок о бок с другими мальчишками, бегать с пыльными мешками на плечах и стрелять в бараньи шкуры, набитые сухой травой. Нет, у каждого из сынов хана был личный наставник, да и сам хан сажал их на своего коня.

Аасор не хотел его пускать, говорил – отец сильно ругаться будет. Но мальчишка был упрям, настоял на своем. Тогда шаман и велел спрашивать предков. Спросили – и Баяр увидел, как он сам потом этот круг открывает. И знал, что детей у него будут сотни. Тогда не понял, а потом время показало: правду сказали предки. Каждый из его воинов вначале был ему сыном. И да, внутреннего огня было в Баяре много, очень много.

Поэтому он не боялся. Совершенно спокойно погладил Женьку по плечу, зачерпнул чашей варево из котла и строго сказал девушке:

— Не вздумай пробовать. От этого зелья можно сойти с ума – навсегда. Я три дня для обряда очищался и я взрослый мужчина. Обещай.

Как хорошо он ее уже знает! Или он сказал бы так любому мальчишке? Скорее – второе. Женька, даже если бы ей заплатили золотом, не прикоснулась бы к наркоте, а в том, что в котелке именно она, у нее сомнений не было. Слишком уж страшной была смерть Кости. Она смотрела на Баяра, судорожно сжимая руки, и вспоминала, как оказывать первую помощь при наркотическом отравлении. Что там? Следить за дыханием? Считать пульс? Будить?

Баяр опустился на землю и застыл, его глаза медленно стекленели. Женька наблюдала за ним с напряжением, но степняк вроде бы пока не собирался заваливаться на бок и пускать пену изо рта. И в судорогах не бился, и даже сознание не терял. Просто сидел и смотрел в никуда. Женька придвигалась все ближе, зевая: она совершенно не выспалась. Под конец сама не поняв как, примостилась с ним рядом, голову положив ему на колени, и даже ухитрилась задремать. Кажется, он был в порядке.

А степняк вдруг расхохотался – громко и торжествующе, Женька аж вздрогнула. Заглянула ему в лицо – нет, глаза все еще дурные. Это он в своем угаре что-то увидел. Очень ей любопытно было – что. Но уж точно не настолько, чтобы рискнуть зелье это даже понюхать.

Сколько прошло времени – она и не знала, а только очнулась уже от того, что Баяр осторожно тряс ее за плечо. Солнце стояло уже высоко, а она, вместо того, чтобы охранять мужа, нагло и безответственно уснула. Какой позор!

Выглядел степняк неважно: бледный, с красными глазами, обрамленными черными кругами, к тому же у него заметно дрожали руки. И его шатало. Но улыбка на лице была просто сияющей, и выглядел он очень довольным.

— Расскажешь, что ты видел?

— Нет, – покачал головой он. – Но все будет хорошо.

— Ой, ну и подумаешь, – буркнула обиженно Женька. – Не больно то и хотелось.

А степняк тихо рассмеялся, обнимая ее за плечи. Ну вот как этой стрекозе рассказать, что он видел и детей их – кажется, пятерых – и внуков, и даже правнуков? И народ свой видел, многочисленный и сильный. И победу над иштырцами, и бесчисленные стада овец и буйволов. Видел и болезни, и раны, и еще кое-что… что предпочел бы не видеть, но ведь это только прошлое нельзя изменить, а будущее – можно попробовать.

Уже когда они возвращались в стан, навстречу попался взъерошенный Наран, весь какой-то встревоженный и давящийся смехом одновременно.

— Ты, Баяр-ах, в следующий раз предупреждай, что уезжаешь, – выговорил он своему командиру. – Мы тебя потеряли. Хорошо, что и Дженна пропала – значит, по любви ушел, не насильно.

Смеется, шутник. Баяр кивает серьезно: упрек справедлив. Забыл он совсем, что уже статус у него другой. Мало ли что в его отсутствие случится, а люди должны знать, где их хан.

— Так что там? – спросил он друга.

— Ты женщин хотел? Ну вот… они и пришли. Помнишь, те, из разграбленного стана хана Авегея? Они сказали, что молодой хан ничем не хуже старого, к тому же он был милостив к их мертвецам. Да и идти ближе, и заблудиться сложно.

Баяр фыркнул. Новость была ему по душе. Ему все еще было неспокойно, он ощущал, что принял тогда неверное решение, оставив слабых женщин и детей без охраны. Теперь все было правильно. Теперь его совесть чиста.

И обещания предков начинали исполняться: у него под рукой уже куда больше сотни.

До зимы было еще довольно времени, но Баяр ясно видел: все непросто. Не выживут они, если не подготовятся. Нет ни шатров, ни запасов пищи, ни овец. И из этой непростой ситуации есть два выхода – торговля и набег. С первым было просто. Нужно отправляться к угурам и покупать рис, зерно, соль, бобы, возможно – теплые вещи. Листян и еще несколько женщин не зря появились в стане при полном параде. Сестра почти все свои украшения сразу же отдала Баяру со словами: мне пока ничего не нужно, а потом ты купишь новые, еще лучше и красивее. Остальные женщины тоже принесли ему все свои богатства, прося продать их и на эти деньги купить тканей и шерсти.

Баяр сразу решил – самому к угурам ехать нет смысла. На это есть Наран. Парень мог даже снег зимой кому угодно продать, если кто и будет удачлив в торговле, то только он.

Но чтобы купить скотину и металл, ресурсов уже не было. И выменять не на что. Баяр понимал, что первый год будет самый сложный, а дальше будет проще. Его люди не только воины, нет. Каждый кохтэ еще и ремеслом владел. Многие умели делать войлок, ничего сложного в этом не было. Кто-то выделывал кожи, кто-то – ковал ножи и кинжалы, кто-то резал по кости. Сам Баяр был немного кузнец, хоть и посредственный. Немного умел работать с кожей, помогал когда-то выделывать войлок. А еще он обладал толикой силы, и это тоже ему очень пригодится длинными зимними ночами.