Я быстро оделся и, наскоро позавтракав, уселся в пролетку рядом с Холмсом.

— Ожидаете каких-то событий?

— Не имею ни малейшего представления, что может случиться. Именно поэтому мы и едем туда.

— Но вы что-то подозреваете?

— На Мэрилбоун-роуд открылся новый вегетарианский ресторан. Насколько мне известно, появление таких заведений во многом связано с нашими восточными колониями, но подобная практика имеет и достаточно долгую британскую историю. Так, сэр Исаак Ньютон испытывал ужас перед кровяной колбасой.

Я подавил любопытство, зная, что ничто на свете не заставит Шерлока Холмса делиться информацией, когда он к этому не расположен. Мы закутались в свои пальто. Холмс погрузился в раздумья, а я проклинал тонкие стенки кэба, нисколько не защищавшие от непогоды. Я смотрел, как мелькают улицы за окном. Нога ныла от сырости, проникавшей внутрь экипажа.

Железный забор отделял Восточное Лондонское кладбище от дороги, травяная лужайка за воротами была обсажена по краям ольхой, горным ильмом и кленами, темневшими в утренней мгле. Туман висел в воздухе, подобно призраку, и я закутался в шарф поплотнее.

— Холмс, а где же часовня?

— Здесь ее нет. Этому кладбищу не более пятнадцати лет, оно предназначено для местных жителей. Одно из непредусмотренных последствий того, что население города за пятьдесят лет увеличилось вдвое и достигло четырех миллионов человек: куда девать мертвых?

Около десятка мужчин и женщин стояли в ожидании рядом с низкой лачугой. Они собрались вокруг тележки, на которой лежал длинный предмет, завернутый в рваную мешковину. В нескольких ярдах стояли констебль и доктор Мур Эгер.

— Доброе утро! — поприветствовал офицера Холмс. — Что привело вас сюда?

— Здравствуйте, сэр. Инспектор Лестрейд распорядился, чтобы полиция присутствовала на похоронах жертвы убийства.

— Весьма разумное решение.

— Да, мистер Холмс. Правда, не знаю, следует ли нам обеспечивать порядок или просто показаться публике…

Холмс рассмеялся:

— Полагаю, даже видимость работы полезна Скотланд-Ярду.

— Я этого не говорил, сэр, — рассудительно заметил констебль, поднимая воротник. — Однако нас здесь ждали, если вы меня понимаете.

— Несомненно. Вот и служитель церкви. Давайте присоединимся к траурной процессии.

Приходской священник, тяжело дыша, подошел к тележке. Его гладкое, лоснящееся лицо было угрюмо, из-под пальто выглядывал белый пасторский воротничок. Мы шли на некотором расстоянии от тела покойной, достаточно далеко, чтобы избежать лишних пересудов, но настолько близко, чтобы слышать тихие голоса остальных участников процессии. Без сомнения, Холмс с его обостренными чувствами различал слова даже лучше меня.

— Не слишком впечатляющее зрелище, — заметил светловолосый мужчина, от которого даже за несколько ярдов разило рыбой.

— Сам знаешь, у Лиз не было родственников, — отозвалась укутанная шалью молодая женщина в черной соломенной шляпе.

— Она постоянно жила в нужде. Ей никогда не везло.

— По крайней мере, ее не разрезали на куски, как ту, другую девушку. Все-таки не такая страшная участь.

— Если бы не мысли о том, чья же очередь следом, я бы смогла снова наконец спокойно спать, — сказала другая женщина. Чувствовалось, что она вот-вот разрыдается. — Прошлой ночью крыса как выскочит на аллею, я аж завизжала от страха.

— Ну, я не такая. Тесаку непросто будет поймать меня в темном углу.

— Сегодня — да, но назавтра тебе захочется глотнуть джина, и где тебя тогда искать?

— Где-нибудь на Уайтс-роу с задранными на голову юбками.

— Оставь Молли в покое, Майкл.

— Он прав. Молли, как и всех нас, так и тянет на улицу.

Мы пришли на отдаленный участок кладбища, где, казалось, поработали не могильщики, а гигантские кроты. Земля была перевернута, кучка свежего грунта лежала рядом с ямой глубиной шесть футов и примерно такой же длины. Надгробных памятников нигде не было: увиденное прискорбным образом напомнило мне сделанные наспех военные захоронения.

— Это здесь, Хоукс? — спросил священник.

— Вот ее могила, — проворчал владелец похоронного бюро. — Участок один пять пять ноль девять.

Священник, не теряя времени даром, скороговоркой прочитал заупокойную молитву, в то время как Хоукс и кладбищенский служитель взяли с тележки завернутое в саван тело и опустили в могилу.

— Элизабет Страйд была неимущей, — тихо сказал мой друг, — и ее хоронят за счет прихода. И все же больно осознавать, что человеческое существо, и без того страдавшее без меры, вот так завершает свой земной путь.

Церемония закончилась, и немногие присутствовавшие быстро разошлись. Остался только рыжеволосый темноглазый мужчина средних лет, казавшийся скорее разъяренным, чем объятым скорбью. Он поднял с земли камень и бросил в распорядителя похорон Хоукса с криком:

— Я относился к этой женщине как к королеве, а вы швыряете землю в ее могилу, словно она дохлая собака, которую бросили в реку!

— Идите прочь! — огрызнулся Хоукс. — Я исполняю свои обязанности, именно за это мне платят. А если вам не нравится, хороните ее сами.

Мужчина с безумными глазами прошел мимо нас. Тут его взгляд упал на закругленный шлем и полосатый нарукавник[20]констебля. Рыжеволосый приостановился, угрожающе бормоча вполголоса:

— Будь я копом, патрулирующим Уайтчепел той ночью, наложил бы на себя руки от стыда!

— Уходите отсюда, мистер, — отозвался полицейский. — Мы делаем что в наших силах.

— Тогда возьмите нож и полосните им по своей драгоценной глотке!

— Вы пьяны, и, если не успокоитесь, придется вас арестовать.

— Лучше разыщите того, кто убил Лиз, а если не можете, убирайтесь к черту!

— А кто вы, сэр, позвольте спросить? — вмешался Шерлок Холмс.

— Майкл Кидни, — ответил скандалист, с трудом сохраняя равновесие. — Я был ее мужем и непременно найду убийцу, пока вы, свиньи, роетесь носом в грязи.

— А, владелец висячего замка! — воскликнул сыщик. — Скажите, она полюбила вас до того, как вы заперли ее на ключ, или после?

— Ах ты дьявол! — прорычал Кидни. — Она порывалась бросить меня, только когда была пьяна. А кто вы такой и откуда так много знаете?

— Меня зовут Шерлок Холмс.

— Ах вот оно что! — Кидни распалился еще больше. — Я слышал, что, возможно, Потрошитель — это вы и есть!

— Да, были такие обвинения.

— Так что тогда вы делаете на ее похоронах?