симпатии к нему как человеку, в сочинениях которого, по его выражению, просматривалось эгоистическое стремление освободиться от напряженной потребности посредством хотя бы символического удовлетворения, и при этом он не пренебрегал возможностью испугать и помучить читателя.

В письме Теодору Райку от 14 апреля 1929 года Фрейд признался, что в общем-то он не любит Достоевского. Отвечая на критический разбор своего исследования о русском писателе, содержащийся в рецензии Райка «Очерк о Достоевском», он подчеркнул:

«Вы также верно высказываете соображение, что при всем изумлении перед мощью и умственным превосходством Достоевского я просто его не люблю. Это связано с тем, что я расходую всю свою терпимость по отношению к патологическим натурам во время анализа. В искусстве и жизни я их не переношу. Это мое личное отношение и для других оно не обязательно».

Но это не мешало Фрейду по достоинству оценивать художественный талант Достоевского и в ряде случаев апеллировать к его идеям.

Заядлый курильщик

В 1902 году Фрейд отправил открытки четырем молодым медикам: Альфреду Адлеру, Максу Кахане, Рудольфу Рейтлеру и Вильгельму Штекелю. Первый из них читал работу Фрейда «Толкование сновидений» и выступил в защиту изложенных в ней идей. Второй и третий слушали курс лекций Фрейда в Венском университете. Четвертый несколько лет тому назад проходил краткий курс лечения у Фрейда.

Фрейд пригласил этих молодых людей к себе домой с целью изложения перед ними своих идей. Постепенно количество слушателей увеличивалось, среди которых оказались не только врачи, но и писатели, музыканты, педагоги. Так зародился кружок, члены которого собирались по средам вечером в доме Фрейда. Он же сидел во главе длинного стола, курил виргинскую сигару, и табачный дым окутывал членов данного кружка, внимательно внимавших ему и принимавших участие в обсуждении докладов.

Рабочий день Фрейда был расписан буквально по минутам. С восьми часов утра и до часу дня он принимал пациентов, с часу до трех делал перерыв и затем вновь работал с пациентами до девяти, а подчас и до десяти часов вечера. Во время дневного перерыва Фрейд имел возможность совершать прогулки по окрестным улицам Вены и посещать табачный магазин возле церкви Св. Михаила, где пополнял запас сигар.

Фрейд всегда старался иметь запас сигар. Поскольку в различные периоды жизни, включая Первую мировую войну, было трудно достать хорошие сигары, то его коллеги и друзья из разных стран помогали ему в приобретении сигар. Они находили возможность посылать ему сигары разных марок, включая «Перл», «Соберанос», «Рейна-Кабана».

Фрейд выкуривал до двадцати сигар в день. Ему было крайне трудно обойтись без любимых сигар, курение которых доставляло ему истинное удовольствие.

Еще до возникновения психоанализа, когда он дружил с Вильгельмом Флиссом, последний порекомендовал ему воздержаться от курения, которое, по его мнению, способствовало возникновению у Фрейда аритмии сердца, что имело место в 1894 году. Фрейд пытался уменьшить количество ежедневно выкуриваемых сигарет. Более того, на какое-то время он прекратил курение.

Однако после отказа от курения у Фрейда наступило резкое ухудшение в работе сердца. Несколько дней спустя расстройство ослабло, причем настолько, что это вселило в него уверенность в долгую жизнь, не лишенную удовольствия, связанного с курением. После продлившегося несколько недель воздержания от курения он вновь стал курить сигары.

Существует мнение, что именно интенсивное курение сигар привело Фрейда к тому, что у него возникло раковое заболевание.

Уже обращалось внимание на то, что в различные периоды своей жизни, до того как у него была обнаружена раковая опухоль, Фрейд и шутя и всерьез говорил о том, что рак будет властвовать над его телом. В этой связи примечательно его высказывание, которое было сделано им в конце 1917 года, когда у него кончились любимые сигары:

«Вчера я выкурил свою последнюю сигару и с этих пор нахожусь в плохом настроении и чувствую усталость. Появилось сильное сердцебиение и произошло ухудшение болезненного воспаления на нёбе, которое я заметил со дня моих затруднений с куревом (рак?). Затем один пациент принес мне пятьдесят сигар, я закурил, стал жизнерадостным, и воспаление на нёбе быстро исчезло. Я бы никогда не поверил этому, если бы это не было так заметно».

Фрейд испытывал беспокойство, когда у него кончался запас сигар. Однажды он как-то отметил, что никогда не удовлетворялся остатками и даже не мог примириться с тем, что в его портсигаре оставалась лишь пара сигарет.

В 1930 году, повинуясь предписаниям врачей, Фрейд попытался бросить курение. На какое-то время он стал себя чувствовать лучше. Но воздержание от курения продлилось чуть более двадцати дней. Он вновь обратился к сигарам. Сперва выкуривал по одной сигаре в день, а затем – по три или четыре в день.

Субботние вечера

Субботние вечера были тем временем, когда Фрейд освобождался от бремени психоанализа.

Как это может быть ни странно на первый взгляд, но работа с пациентами, снискавшая ему славу основателя психоанализа, воспринималась самим Фрейдом как бремя, от которого он хотел, но никак не мог избавиться.

В студенческие годы он увлекся научными исследованиями и хотел стать ученым. Однако предстоящая женитьба и ответственность за материальное состояние будущей семьи вынудили его стать практикующим врачом. Так, вопреки своему собственному желанию, Фрейду пришлось заняться медицинской практикой.

Со временем он стал основателем психоанализа и психоаналитического движения, приобрел всемирную известность как врач-психоаналитик. Тем не менее он постоянно мечтал освободиться от бремени работы с пациентами, чтобы заняться исследовательской деятельностью.

Только необходимость в финансовом обеспечении семьи вынуждала Фрейда не прекращать свою клиническую деятельность. Шесть дней в неделю с утра до вечера он принимал пациентов. Но субботние вечера и воскресный день были тем единственным временем, когда Фрейд мог позволить себе не быть практикующим психоаналитиком.

На протяжении многих лет каждое воскресенье он навещал свою мать, если она была в Вене. Его мать была энергичной и жизнерадостной женщиной. У нее было шестеро детей, четырнадцать внуков и девятнадцать правнуков. Она отличалась здоровым чувством юмора, который сохранился у нее на всю жизнь.

Говорят, что однажды, будучи уже в преклонном возрасте, она примерила какую-то шляпку, но отказалась ее приобрести, поскольку, как она выразилась, эта шляпка старит ее. В другой раз, увидев свою фотографию в газете, опубликованную по случаю ее девяностопятилетия, она неодобрительно покачала головой и заметила, что на этой фотографии ей можно дать сто лет.

Мать Фрейда умерла в 1930 году в возрасте девяносто пяти лет.

Каждый субботний вечер Фрейд встречался со своими друзьями Леопольдом Кёнигштейном, Оскаром Рие, Людвигом Розенбергом