— Он что-то хотел от тебя?

— Да, денег… И не только денег. Но я не стал его слушать.

— А что потом?

Я отчетливо вижу, что Майклу дается это с трудом. Но с другой стороны, быть может ему сейчас и нужно выговориться. Ведь… Нас связывает не только контракт, но и то, что случилось неделю назад…

— А потом мы повздорили. Между нами завязалась драка, в которой, я победил его. И выставил за дверь…

— Грустно слышать, когда теряешь друзей…

— Он уже давно был потерян для меня, — сказал Майкл, поджав губы. На его лице дрогнул нерв на щеке, отчего я поняла, что все что он рассказал — не пустой звук, придуманный на ходу. Это то, что его грызет изнутри.

— Спасибо, что поделился со мной этим.

— Всегда, пожалуйста, — воскликнул Майкл, мгновенно меняясь в лице. Я отдала ему бутылку вина, отчего Ким сказал тихое «спасибо» и допил остатки алкоголя.

— Ты же был женат?

— Да, — незамедлительно ответил тот. — А что?

— Почему об этом нет информации?

— Когда ты служишь по контракту, тебе приходится скрывать многое. В особенности, информацию о семье. Я не хотел, чтобы они пострадали от моей беспечности.

— Они?

— У меня два сына. Они сейчас далеко, на другом континенте. В безопасности…

— Сколько ты их не видел?

— Пару лет, — сказал Майкл и встал с бревна, потянувшись. — А может быть и больше…

Я склонила голову, рассматривая мокрый песок под ногами.

— От меня ушла жена, но я всегда им буду помогать, — произнес тихо Майкл. В тишине, которая все чаще стала возникать между нами, слышались лишь издали неразборчивая музыка и шум волн. На улице становилось холодней, поэтому, я сильней укуталась в толстовку.

— Замерзла?

— Немного… — призналась ему.

Майкл протянул руку и сказал:

— Пройдемся?

Я долго решаюсь, взять ли его руку или же нет? От откровений Майкл еще кружится голова. Сглотнув солоноватый ком колебания, беру его за руку, и встаю с бревна.

Влажный ветер становится сильней и холодней. Мы неспешно идем по берегу, утопая в свежем песке.

— Откуда ты берешь идеи для романа? — задаю вопрос, поднимая взгляд на Майкла.

— Они приходят сами, — с улыбкой на лице произносит тот. — Какие-то из прошлой жизни, какие-то, из тех, что слышал от знакомых.

— Почему ты решил писать?

Майкл оборачивается в мою сторону. В его кофейных глазах нельзя что-либо прочитать. Взгляд пронизывает мою душу каким-то невероятным хладом. Я торопливо отворачиваюсь, не в силах стерпеть его на себе.

— Тебе какую версию: для журналистов или чистосердечную правду? — ерничает Ким.

— А какую ты бы хотел мне рассказать? Майкл издаёт короткий смешок, переполненный пренебрежением. В мыслях ругаю себя за то, что снова и снова, безрезультатно, пытаюсь вскарабкиваться туда, где стелется раскалённая лава. От своей же глупости ощущаю, как краснею. — Мне было сложно справиться с внутренними переживаниями и грузными мыслями, — говорит Майкл. — Они как нависшее грозовое облако не давали мне покоя. — И тогда, ты решил писать? — Да, — с решительностью в голосе помечает Ким. — Это было наилучшее решение, которое я принял за свою жизнь. Ведь, как только я начал выкладывать душу на бумагу, ощутил огромнон облегчение. — Майкл замялся, и мне померещилось, что тот припоминал свое тёмное прошлое. «Хотя, судить о том, какое оно было, я не имею право.» — прокручиваю мысль в голове, пытаясь не сталкиваться взглядом с Кимом. — Когда ты творишь полнейшую дичь, — продолжает Майкл, — то единственный выход для меня — это было начать писать. Ведь, когда я сажусь за новую историю, мне сдаётся, что я сам перед собой — исповедуюсь. Я не особо верующий человек, — подмечает он, сунув руки в карман шорт, — но как видишь, из этого выходят превосходные книги.

На последнем его слове, решаюсь поднять голову. Майкл с печальною улыбкой на лице глядит на меня, а потом, усмехается и отворачивается.

— Как ты понимаешь, сейчас я поведал версию не для журналистов.

— Знаю, — застенчиво отвечаю. Небесную твердь оглушил гром, а через какое-то считанное секунду, кожей почувствовала холодные капли дождя.

— Даже природа проливает слезы над моими романами, — с задорностью подмечает Майкл, расползаясь в улыбке.

Нам ничего не остается, как существенно ускорить шаг. Дождь резко усиливается, увлажняя и без того сырой песок, омываемый беспокойными волнами. Спереди виднеются небольшие линии деревьев и подбегаем к ним.

За какие-то считанные минуты мы вымокли до ниточки. Майкл зачесывает мокрые волосы назад, обнажая широкий лоб. Его майка налипла к телу, выставляя напоказ, как мне кажется, ежедневную работу в спортзале. Капли колотят по листьям, съезжая на нас. Внезапно Майкл начинает хохотать, придерживаясь за живот.

— Над чем ты глумишься? — спрашиваю у него, снимая с себя мокрую толстовку.

— Мы два раза попадаем под дождь, — через хохот изъясняется тот, — но в этот раз, ты хотя бы не избиваешь меня.

— Очень комично, — язвлю я, отворачиваясь от Кима, и отжимаю толстовку. Межу нами нависает тяготимое молчание. Я смотрю вдаль, вглядываясь в кромешную тьму горизонта моря. Тусклые лучи фонаря, светящие, с дороги рядом, неразборчиво освещают берег, делая его куда более притягательным, нежели с утра.

— О чем задумалась? — спрашивает Ким, нависая над моим ухом. От его баритона и теплого дыхания, внутри все сжимается в тугой узел. «Что со мной такое?» — анализирую про себя свою реакцию на его поведение.

— Ни о чем, — сознаюсь ему, будто бы отчитываюсь перед педагогом. Оборачиваюсь и оказываюсь в паре миллиметров от его лица. Ким напряжённо смотрит в мои глаза, которые перебегают на мои губы. От его взгляда становится не по себе. Мне грезится, что отчётливо слышу приглушённый стук его сердца, что перебивает дождь. Майкл неторопливо опускает голову к моему лицу, сокращая дистанцию. Я ощущаю дразнящий аромат его парфюма столь близко, что кругом идет голова.

«Это алкоголь или реальное желание?» — вопрос, как острое лезвие кромсает мою совесть, запутывая мысли еще сильней.

Мы сталкиваемся взглядами. Я слышу, как затруднённое дыхание Майкла сбивается. Его руки, неспешно ползут по моей коже, скапливая холодные капли воедино. От ласкового касания, внутри меня все переворачивается с ног на голову. Я ощущаю, как хаос завладевает мной, замутнив здравый рассудок. Не слышу дождевых капель, которые сбрасывает небосвод в море. Не слышу, как асфальт вбирает в себя очередную порцию сильного ливня. Я не слышу стука своего сердца, а затаённое дыхание, кажется и вовсе остановилось. Стою смирно, как на торжественной линейке, в первом классе, настолько я боюсь пошевелиться.

Майкл прикасается холодной ладонью к моей щеке и притягивает к себе, чтобы поцеловать.