– Вы совершенно правильно поступили, – рассеянно заметила я, думая о своем. – Не стоит лишний раз тревожить людей, которые и так испуганы.

Кристиан усмехнулся.

– Если уж на то пошло, то я сам испуган куда больше прочих, – сказал он. – То, что явилось нам ночью – это ведь была Белая дама, не так ли? А мой отец умер после того, как увидел ее. И мертвый пес графини Рейтерн завыл… все как в легенде. – Мой собеседник подался вперед. – Скажу вам правду: я сидел ночью в гостиной, потому что сомневался, понимаете? Меня постоянно кидает из одной крайности в другую: то я верю каждому слову, то не верю ни во что, то я готов умереть ради взгляда девушки, то… – Он оборвал себя. – Впрочем, неважно…

– Вы же упоминали, что прежде видели Белую даму во сне, – произнесла я.

– Кто знает, что такое сны, – мрачно ответил Кристиан, глядя на Ружку, которая дремала, во сне беспокойно подергивая лапами. – Да, кстати… Пока не отыскали браконьера, который подстрелил вашу рысь. Но даю вам слово графа Рейтерна, что когда его найдут, с ним поступят по всей строгости закона.

Следующий день был субботой, и к ужину приехал доктор Фридрихсон на своем сером автомобиле. Ружка чувствовала себя лучше, так что я оставила ее в спальне и отправилась ужинать с остальными обитателями замка. Когда Кристиан услышал, как снаружи гудит автомобильный рожок, он нахмурился и бросил на мать сердитый взгляд.

– Надеюсь, он ненадолго? – с раздражением промолвил граф. – Терпеть не могу незваных гостей!

Но его мать только спокойно улыбнулась.

– Дорогой, зачем так говорить? Надо пользоваться любым моментом, чтобы общаться с родственниками. Думаю, папа пробудет с нами два-три дня, потому что он все равно не может оставлять свою лечебницу надолго.

– А по мне, пусть бы он вообще ее не оставлял, – уронил Кристиан. И когда старый доктор появился в столовой, приветствовал его довольно сухо.

После ужина я спустилась в кухню и сказала Фердинанду, что мне надо отсыпать для себя соли.

– Разумеется, – ответил повар, – берите, сколько вам надо.

Когда он отошел в другой конец кухни, я быстро сняла с полки муку и отсыпала себе половину. Соль я взяла только для вида.

Затем я вернулась к Ружке и обнаружила, что она, шатаясь, бродит по комнате, тогда как ветеринар уверял, что она поднимется только через несколько дней. С трудом мне удалось уговорить ее вернуться на место, и тут в дверь кабинета постучали.

– Войдите! – крикнула я.

Через минуту на пороге показался мой отец, и по его лицу я сразу же поняла, что он находится в затруднении.

– Мне надо передать тебе кое-что, – начал он. – Тебя два дня не было на работе. Джон Иванович крайне недоволен. Конечно, он выбирал слова, разговаривая со мной, но…

– Ты же сам все понимаешь, – сказала я. – Мне не хочется ссориться с Серафимом и тем более с его женой, которая столько для меня сделала. Но я не могу оставить Ружку.

Отец промолчал.

– Я могу узнать, есть ли у тебя какие-нибудь планы? – осведомился он.

– Один есть, – призналась я, – но он глупый. Я и сама не понимаю, как могла до него додуматься.

– Ты хочешь выйти за графа Рейтерна? – недоверчиво спросил отец.

Вот так вот: думаешь, что знаешь своих близких, как облупленных, а они все равно найдут, как тебя удивить.

– Папа! – только и могла сказать я.

– Послушай, я не из тех родителей, которые мешают счастью своих детей, – поспешно произнес отец. – Но все же… – Он в волнении прошелся по комнате и махнул рукой. – А впрочем, поступай, как знаешь. В конце концов, отец нынешнего графа женился на дочери врача, и, как я слышал, это был удачный брак…

Когда отец ушел, я задумалась о том, правильно ли поступила, не сказав ему, что собираюсь сделать. Но я не была уверена в успехе своего предприятия – и даже не была уверена в том, что мои действия основывались на правильных выводах. Потому что у меня не было ровным счетом ничего, кроме кусочка батиста и моих подозрений.

Когда стрелка часов подползла к одиннадцати вечера, я оставила Ружке воду и еду, пообещала, что скоро вернусь, заперла дверь спальни на ключ и, прихватив с собой муку и подсвечник, поспешила в то крыло, где располагалась библиотека.

Проведя там некоторое время, я вернулась в свою комнату. С собой я принесла несколько томов «Русского вестника», чтобы было не так скучно коротать время.

…И тут я увидела, что дверь моей спальни распахнута настежь.

– Ружка! – закричала я. – Ружка!

Подстилка, на которой лежала раненая рысь, была пуста. Тут я с опозданием уловила движение в полумраке, а в следующее мгновение некто дунул на свечу и задул ее. Вне себя от ярости я набросилась на незваного гостя. Не знаю, на что я рассчитывала – сильным человеком меня никак не назовешь, и оружия у меня не было, но в такие моменты не получается размышлять взвешенно и неторопливо. Что-то всхлипнуло и развалилось на куски, я ощутила боль в голове – незваный гость ударил меня вазой. Я отшатнулась, и этих долей секунды хватило для нападавшего, чтобы выскочить в дверь и броситься бежать. Шатаясь, я подобрала свечу и с нескольких попыток, сломав пять или шесть спичек, зажгла ее.

– Мука, – бормотала я, – надо было взять всю муку, тогда бы хватило и для коридора… ой… возле моих дверей. Соль не спасает от привидений, Кристиан был совершенно прав. – Я перевела дыхание. – Куда же она могла убежать? Боже мой…

Цепляясь за стены, я вышла в коридор. Подсвечник плясал в моей руке. Я чувствовала себя не самым лучшим образом – как вы понимаете, нет такой головы, которой контакт с тяжелой китайской вазой пошел бы на пользу, и к тому же у меня растрепались волосы. Прислонившись к стене, я попыталась привести прическу в порядок, но, кажется, только усугубила ситуацию.

– Ружка! – позвала я. – Ружка!

Я дошла до лестницы, заглядывая во все открытые комнаты подряд, но рыси нигде не было. Замок спал – или делал вид, что спит. Я спустилась на первый этаж, тревожась все больше и больше. Ближайшая входная дверь была заперта, по внутреннему двору четыре ветра гоняли опавшие осенние листья. Голова у меня кружилась, меня слегка мутило. Поразмыслив над своим положением, я была уже близка к тому, чтобы подняться наверх, позвать Кристиана, отца, Минну, управляющего и рассказать им все, но воспоминание о муке, которую я рассыпала на полу возле библиотеки, удержало меня. Я вовсе не была уверена, что в эту минуту те, на кого я расставила свою незамысловатую ловушку, уже попались в нее.

Тут мне пришло в голову, что когда-то на первом этаже я видела комнату, которую мысленно окрестила оружейной, потому что на стенах там висели рапиры, алебарды и всякие замысловатые кинжалы. Оружие мне сейчас определенно бы не помешало, потому что я вовсе не была уверена, что тот, кто уже угостил меня сегодня ударом вазы по голове, остановится на этом. И я отправилась на поиски оружейной.