Или вот еще — я как мать не имею права препятствовать смене фамилии Стеши, возражать о перелетах ребенка в другую страну! А наши встречи будут проходить по воскресным дням недели и то при условии, что Стефания в России.

И если прочесть весь текст, то я, вообще, не претендую на собственного ребенка!

Контракт составлял лично Марк Лютольф, и я не сомневаюсь в его грамотности.

— Иуда…

— Что ты сказала? — с видом абсолютного победителя интересуется адвокат, будто не слышал оскорбления.

— Я убью тебя прямо в этой проклятой машине! Гад такой!

Едва успеваю опомниться от первой череды проблем, как получаю новый удар. Под дых. Ножом в спину.

В городе больше нет человека, который мог бы справиться с Лютольфом…

Хм…

А что если мне обратиться к Амиру?..

Бедовая идея! Тот вообще страшнее атомной войны. Сожрет вместе с костями. Не подавится. И вместо сердца у него гранитный камень. Я таких людей за километр чувствую и обхожу.

Господи!

Как всегда, мне не дают времени на раздумья и загоняют в угол. Повторюсь, импровизатор из меня хуже некуда. Однако я до последнего буду сражаться за дочь. Пусть даже мой враг — Марк Лютольф!

— Ну, я тебе сейчас устрою! Пожалеешь, что на свет родился! — кричу и сама глохну.

В секунду во мне появляется столько сил. Фантастика. Дергаюсь, чтобы наподдавать обманщику, но Марк вовремя меня перехватывает и слишком крепко сдавливает руками.

— А с этим поаккуратней.

— Ты предал меня!

— В какой-то степени, да, но ведь ты не прочла мелкого шрифта в сноске? Вы, граждане нашей великой страны, такие рассеянные. Постоянно не обращаете внимания на приписки в документах, а потом скандалы закатываете…

Марк.

Если рассудить, то поступок можно считать аморальным, исходя из последних событий в жизни Романовой. Но злого умысла у меня нет, ведь бумага не что иное, как филькина грамота.

Анастасия хоть и вспыльчива, но далеко не дура. Она обязательно проверила бы значимость контракта у стороннего юриста.

Я же просто хотел надломить банальность и сделать главное предложение по-особенному. Оригинально. Кажется, это не оценили.

— Какой шрифт?! — продолжает кричать взбешенная Настя и размахивать «контрактом» близко у моего лица.

Одной рукой отмахиваюсь от Романовой, другой забираю лист.

— Вот здесь, — ровно отвечаю. — Вслух читай.

Анастасия всхлипывает и дрожащей рукой тянется к бумаге. А я глубоко жалею о своей идее не потому, что передумал жениться, мне неловко за реакцию Насти.

— Контракт вступает в законную силу при отказе Анастасии Евгеньевны Романовой, — бойко начинает, — выйти за…замуж… за… — растерянно сбавляет тон, — Марка Яковлевича Лютольфа…

У Кисы моей будто запершило в горле. Она кашляет и прикрывает ладонью рот. Теперь ее рука не дрожит, а трясется как при сильном треморе.

— Приписка, — спешу объясниться и помогаю Романовой перевернуть контракт, — читай дальше.

— В… в случае принятия условий Анастасия Евгеньевна Романова получает патент на сердце Лютольфа и становится самой счастливой женщиной на планете Земля…

Пока Романова зачитывает шуточный текст, я роюсь в кармане и незаметно достаю коробочку с кольцом.

— Ну… — задумчиво морщит лоб Анастасия, — с концовкой я бы поспорила…

— Почему? — искренне удивляюсь.

— Сложно ощущать себя самой счастливой женщиной, когда вероятный супруг доводит тебя до предынфарктного состояния.

— Уже начинаю исправляться.

Я знаю, как сладко отзывается Настя на мою улыбку. Поэтому использую проверенный ход обольщения. Показываю девушке красную бархатную коробку, через секунду открываю.

Лучший якутский бриллиант огранки «принцесса» переливается в холодных лучах зимнего солнца так, что глазам больно. Камень на украшении большой и смотрится поистине роскошно.

Я уверен, что подобных колец Анастасия не принимала даже от влиятельного бизнесмена Золотова. Такое украшение блистает на пальце только у жены местного авторитета Громова и сейчас будет у Анастасии.

Я и сам вот так с лёта не смог приобрести кольцо, если не защищал бы владельца ювелирного магазина в прошлом.

По взгляду Романовой понимаю, что женщина более чем впечатлена.

Я пользуюсь ее удивлением и, не теряя времени, надеваю кольцо на безымянный пальчик.

— Оно восхитительно… — едва слышно шепчет Настя.

— Достойно тебя, — поглаживаю холодную ладонь Анастасии. — Ты согласна?

Меня сложно назвать сентиментальным человеком, однако в эту секунду я ощущаю странное волнение. Жжение в груди. Вроде и так все ясно, но я не каждый день собираюсь жениться.

Анастасия медленно моргает, а потом смотрит на меня покрасневшими от слез глазами. Округляет их шире. Улыбается в ответ на мою улыбку.

Со стороны может показаться, что Анастасия телом здесь со мной, но мыслями где-то далеко. Романова не двигается и молчит. Будто фарфоровая статуя. Красивая статуя с обворожительно-милым лицом.

— Кис? — мне нравится называть Анастасию так.

Романова слышит мой голос и словно возвращается в реальность. Слабо дергается и встряхивается.

— Я подумаю, — твердо отвечает.

— Эм… в смысле?

То ли я не понял, то ли до конца не воспринял фразу. Какого?..

— Я говорю по-ду-маю, Марк Лютольф!

Нагло повторяет и как-то резко отстраняется от меня Романова. Моя улыбка медленно, но верно ползет вниз. Чувствую на щеках жар фиаско.

Ни одна женщина не смела мне отказать ранее! А эта фифа пляшет по моей самооценке и… хихикает вдобавок!

— Что у тебя с лицом Марк Яковлевич? Будто катком прошлись…

Еще дерзит!

Делаю глубокий вдох, чтобы не повысить тон.

— Ты хоть осознаешь значимость контракта? Скажи на милость?!

— Естественно, — барыней откидывается на спинку кресла и отворачивает мордашку.

— Если откажешься, знаешь, что будет?

Ничего не будет. Совершенно. Но мне приходится прибегнуть к манипулятивному способу воздействия на неугомонную Романову.

— А разве я отказываюсь? — смакует интригу. — Кучер! — обзывает меня неподобающе и машет рукой с колечком, — вези меня домой, я соскучилась по Стефании!

***

И Анастасия принялась думать…

Ни час и ни два и даже неделю. Прошло уже три! Карл! Три недели с момента моего предложения и ответ постоянно один хорошо всем известный.