Элизабет Макуиртер знала все и ничего не забывала.

Две женщины, не стучась, вошли в дом священника, сняли пальто и сапоги и очень скоро тоже оказались перед ревущим огнем в большой гостиной. Портер предложил Уинни виски, а Элизабет – шерри, и две женщины сели рядом на диване.

Они хорошо знали эту комнату по частным концертам камерной музыки, по чаепитиям и коктейлям. По ланчам, играм в бридж и обедам. Более крупные мероприятия сообщества проводились в церкви напротив, но в этом доме они встречались тесным кружком.

Элизабет заметила, что губы Кена двигаются. Он улыбнулся, и она улыбнулась.

Компания Кена была похожа на компанию друга, неизменно остающегося чужаком. Понять его было невозможно, но этого и не требовалось, достаточно было лишь отвечать ему теми же жестами, улыбками. Если у Кена был печальный вид, то и ты должен был выглядеть печальным. Когда он улыбался, нужно было улыбаться ему в ответ. Его общество приносило удивительное душевное спокойствие. Не предполагало никаких неожиданностей.

– Ну и денек у меня был, – сказал Портер, покачиваясь с носков на пятки перед камином. – То и дело раздавал интервью. Запись для шоу Жаки Чернин на Си-би-си-радио. Передача вот-вот начнется. Хотите послушать?

Он подошел к приемнику и отыскал Си-би-си.

– Интервью десять дал, – повторил Портер, стоя у приемника.

– А я кроссворд решал, – поделился с собравшимися мистер Блейк. – Почти все отгадал. «Идиот» из шести букв, кто знает?

– Имена собственные не в счет? – с улыбкой спросил Том.

– Ага, вот оно. – Портер прибавил звук.

«Как передавали в новостях, – заговорил мелодичный женский голос, – любитель-археолог Огюстен Рено вчера утром был найден мертвым в Литературно-историческом обществе. Полиция подтвердила, что он был убит, хотя никаких арестов произведено не было. Портер Уилсон, президент Лит-Иста, ответит на мои вопросы. Приветствую вас, мистер Уилсон».

«Здравствуйте, Жаки».

Портер оглядел гостиную, ожидая аплодисментов за его блестящий ответ.

«Что вы можете нам сказать о смерти мистера Рено?»

«Могу сказать, что я к этому непричастен».

Портер на радио рассмеялся. Портер в гостиной тоже рассмеялся. Все остальные молчали.

«Но как он там оказался?»

«Откровенно говоря, мы не знаем. Мы, как вы понимаете, потрясены. Это трагедия. Такой уважаемый член общества».

Портер в гостиной кивал, соглашаясь с самим собой.

– Бога ради, Портер, выключите это, – сказал мистер Блейк, с трудом поднимаясь со стула. – Не будьте недоумком.

– Нет, постойте. – Портер встал грудью перед радиоприемником. – Дальше будет лучше. Слушайте.

«Вы можете рассказать о том, что случилось?»

«Понимаете, Жаки, я был в офисе Лит-Иста, когда приехал ремонтник с телефонной станции. Я его вызвал, поскольку телефоны не работали. Такое могло случиться, потому что, как вам известно, мы проводим колоссальные реставрационные работы в библиотеке. Вы сами помогали нам с акцией по сбору средств».

За этим последовали мучительные минуты, когда Портер всюду пытался вставить свою акцию, а журналистка отчаянно пыталась заставить его говорить о чем-нибудь ином, кроме его собственной персоны.

Наконец она закончила интервью, и заиграла музыка.

– Это все? – спросил Том. – Я уже могу перестать молиться?

– О чем вы думали? – спросила Уинни, обращаясь к Портеру.

– Что вы имеете в виду? Я думал о том, что это прекрасный шанс собрать новые пожертвования для библиотеки.

– Человека убили, – отрезала Уинни. – Понимаете, Портер, это не тот случай, когда занимаются маркетингом.

Пока они спорили, Элизабет вернулась к чтению прессы, Все газеты были забиты материалами об убийстве Рено. Там были фотографии этого необыкновенного на вид человека, заметки, воздающие должное покойному, траурные речи, редакторские колонки. Он еще и остыть не успел, а уже был вознесен на пьедестал, стал новым человеком. Уважаемым, любимым, блестящим человеком, который вот-вот должен был найти останки Шамплейна.

И конечно, найти их в Литературно-историческом обществе.

Одна из газет – «Ла пресс» – обнаружила, что незадолго до смерти Рено просил совет общества принять его, но ему отказали. Причина, казавшаяся вполне резонной, – не хотели нарушать процедуру – теперь выглядела зловещей, подозрительной.

Но самым удручающим было удивление во всех французских газетах. Обнаружение мертвого тела Рено оказалось для них таким же шокирующим, как обнаружение немалого количества живых тел, – тел англоязычных граждан, которые все это время жили среди них.

Похоже, Квебек-Сити только сейчас вдруг осознал, что здесь все еще остаются англичане.

– Как это они могли не знать, что мы здесь? – спросила Уинни, заглянув в газету через плечо Элизабет.

Элизабет тоже чувствовала что-то вроде обиды. Одно дело, когда тебя унижают, подозревают, когда тебе угрожают. И даже видят в тебе врага, – она и к этому была готова. Но оказалась совсем не готова к тому, чтобы ее просто не замечали.

Когда же это случилось? Когда они исчезли, стали призраками в собственном доме? Элизабет взглянула на мистера Блейка, который тоже оторвался от газеты и смотрел перед собой.

– О чем вы думаете?

– О том, что, вероятно, уже настало время обеда, – ответил он.

«Да, – подумала Элизабет, возвращаясь к чтению газет, – англичан лучше не недооценивать».

– А еще я вспоминал тысяча девятьсот шестьдесят шестой год.

Элизабет опустила газету:

– Вы о чем?

– Вы должны это помнить, Элизабет. Вы же там были. Я рассказывал об этом Тому неделю назад.

Элизабет посмотрела на священника, такого молодого и полного энергии. Он смеялся вместе с Портером, пытаясь обаять колючего старика. Его в шестьдесят шестом году еще и на свете не было, но она помнила те события, как если бы они случились вчера.

Появление головорезов. Квебекские флаги повсюду. Оскорбления. «Maudit Anglais»[43], «têtes carré» и кое-что еще хуже. Песни за окнами Литературно-исторического общества. «Gens du Pays»[44]. Гимн сепаратистов с такими мучительно прекрасными словами проникал в окна здания и в уши испуганных англоязычных канадцев как оскорбление.

А потом – нападение. Сепаратисты вломились в двери, понеслись вверх по лестнице в помещение библиотеки. В самое сердце Лит-Иста. Потом дым, горящие книги. Элизабет подбежала, пытаясь их остановить, погасить огонь, умоляя их прекратить. Она взывала к ним на своем идеальном французском. Портер, мистер Блейк, Уинни и другие пытались остановить это. Дым, крики, звон бьющегося стекла.