class="p1">– Интересно, знал ли Самуэль Гарсия, что мистер Никто такой злой, – сказала Хеди, вспомнив о золотой руке, которая тайком сунула ей в карман визитную карточку.

Госпожа Пал вздохнула.

– Никто похож на гноящийся фурункул. Он дал своей злобе вырасти и поглотить его. Насколько я знаю, Альберт сам захотел, чтобы его дух сохранили в трюджюклинкоте – той люстре. Он хотел пережить болезни и саму смерть и найти величие после жизни. Но, похоже, величия в такой темнице не найдёшь. А у твоего дедушки есть пунктик – он боится, что такие вещи слишком опасны и непредсказуемы, чтобы контролировать.

Хеди улыбнулась.

– Благодаря ему мы всё-таки кое-что нашли, так что, может быть, оно и стоило того. Но что нам делать теперь? Как достать кубик из картины?

– Вот это будет сложная задача, – не без беспокойства ответила госпожа Пал.

На улице сгущались сумерки, но на сочельник обстановка была совсем не похожа. К трём часам все собрались в кабинете, чтобы вместе с дедушкой Джоном рассмотреть портреты скунса и сороки. Спенсер догадался прихватить с собой снимки картин, которые он сделал, когда они с Хеди только приехали на Скупой холм.

– Смотрите, – сказал он, – вещи на столе теперь другие. Должно быть, картина двигается, когда никто не смотрит.

Он был прав. В первый день связка ключей лежала на кубике Рубика, рядом с шапочкой в цветах «Вест Хэма» и диском группы «Смитс». Сейчас, однако, ключи лежали на закрытой музыкальной шкатулке, диск и кубик Рубика куда-то делись, а шапочку «Вест Хэма» перевернули, и названия команды уже видно не было. Коллекция выглядела странной, словно её собирали десятилетиями, а то и веками, но все вещи были частью изображения. Всё, от куба до шапочки и музыкальной шкатулки, состояло из крохотных мазков.

Хеди захотелось пнуть себя от досады.

– Когда мы приехали, то думали, что это всё часть картины, – сказала она. – Что обе картины написали недавно и стилизовали под старину, оставив несколько намёков на современность. Но на самом деле это никакие не намёки.

– Эти воры утаскивают вещи на картины, – с отвращением проворчал дедушка Джон. – Каким же слепым и глупым я был.

Джелли довольно вздохнула.

– Значит, это они – Бермудский треугольник.

– Скунс стащил у тебя кубик, – сказал дедушка Джон, даже не смотря на дядю Питера. – О, если бы только ты сам не стащил его до этого.

Он явно ещё не простил брата.

Дядя Питер выглядел очень плохо и дрожал от холода.

– Прости, Джон, – только и произнёс он и, ковыляя, вышел в коридор. Потом открылась и закрылась дверь чёрного хода – похоже, он решил наказать себя ещё бо́льшим холодом.

– Что нам теперь делать, дедушка Джон? – спросила Хеди, видя, что остальные молчат.

– Даже не представляю, – вздохнул он и потёр рукой лицо.

В наступившей тишине громко заурчал живот Спенсера, напомнив всем, что они уже давно ничего не ели.

– Нам надо подкрепиться, – сказала Хеди.

– Я готовлю очень хорошие сандвичи из лапши быстрого приготовления, – отозвалась Джелли, хлопнув в ладоши.

Спенсер просиял.

– Кто первый до кухни? – закричал он и сорвался с места.

Еда, пусть ребята и приготовили нечто довольно странное, помогла улучшить настроение, но вот свежих мыслей не принесла. Когда Джелли попросила дядю Питера вернуться домой и поесть, он тихо отказался, смотря куда-то в сумеречное небо.

Дедушка Джон мрачно прожевал хлеб, разглядывая портрет, теперь украшавший кухонный стол.

– Мы даже не знаем, можно ли что-нибудь оттуда достать после того, как оно туда попало.

– Можно! – взволнованно воскликнула Хеди. – Мы это видели… точнее, Джелли это почувствовала… в общем, в неё оттуда кое-что прилетело.

Джелли широко раскрыла глаза, вспомнив, что произошло.

– Банка с соплями Макса! Мы обхитрили их… мы тогда не знали, что во всём виноваты картины, но мы их обхитрили, заставили стащить отвратительную банку. А потом, когда мы отвернулись, они бросили банку в меня и попали в голову. Ну, я, конечно, не свалилась, ничего такого, но у кого-то из этих персонажей явно хороший бросок.

Комнату накрыла вполне осязаемая волна надежды.

– То, что забирают эти терии, может вернуться, – пробормотала госпожа Пал.

– Кто-кто? Терии? – переспросила Хеди.

Госпожа Пал махнула рукой в сторону портретов.

– Эти гибридные существа с человеческими телами и звериными головами называются терии.

Ребята внимательно посмотрели на картину, словно, узнав, как называются эти существа, можно было понять, как же женщине-скунсу удаётся воровать вещи. Та смотрела на них с картины, не моргая и не двигаясь.

– Как заставить её вернуть кубик? – спросил Сумитра.

– Может быть, превратить кубик в банку с соплями? Тогда он ей будет не нужен, – предложил Спенсер. Сумитра дал ему пять.

Джелли фыркнула.

– От тебя я другого и не ждала.

– А что? Ты же сказала, что с банкой Макса это сработало, – заметил Спенсер.

– У нас есть что-то, что может взять и превратить…

Спор прервал кашель и стон, донёсшийся с улицы. Дядя Питер свалился со скамейки на заднем крыльце, на которой так долго сидел. Джелли выбежала из дверей первой, за ней – Хеди и Спенсер. Дедушка Джон включил свет на крыльце.

– Дедушка? – позвала Джелли.

Дядя Питер приоткрыл глаза; его зубы громко стучали. Фонарь на крыльце был довольно тусклым, но даже в его свете было видно, что он очень бледен, а губы совершенно обескровлены.

– Это из-за руки? – спросил дедушка Джон.

– Х… х… холодно, – дрожащим голосом проговорил дядя Питер.

Дедушка Джон попытался приподнять его голову.

– Можешь встать? Тебе надо в дом, там теплее.

Дядя Питер в отчаянии посмотрел на него:

– Брось меня. Я… не… заслуживаю…

– Не глупи. Я не хочу, чтобы ты замёрз насмерть, особенно сегодня, – проворчал дедушка Джон. – И без тебя проблем хватает.

Сумитра и дедушка Джон помогли дяде Питеру войти внутрь, и он упал на ближайший стул.

– Ему нужен горячий кофе, – сказал Сумитра. – Чёрт возьми, даже мне бы не помешал горячий кофе.

Сумитра поставил чайник и занялся поисками чашек, а дедушка Джон, не спускавший глаз с картин, отправил ребят за бутылками с горячей водой и тёплыми одеялами. Когда они вернулись, госпожа Пал осматривала руку дяди Питера.

– Кровь не идёт, – сообщила она, сменив повязку, – но его кожа очень холодная.

Сумитра подал чашку кофе дяде Питеру, но тот был настолько слаб, что даже не смог поднять руку и взять её.

– Вот. – Джелли забрала тёплую чашку и поднесла её к губам дяди Питера. Тот сделал небольшой глоток.

Они обложили его грудь и живот бутылками с горячей водой и укутали одеялами. Постепенно дядя Питер выпил весь кофе, но