желание мне не по силам. Тут даже розовый заяц не поможет.

– Значит, это будет твоя комната, – вдруг сказала Надя.

– А где будет комната Ивана? – Катя отвернулась от окна и озабоченно посмотрела на Надежду.

– Я думаю, мы ему другое что-нибудь подберём! – Надя лукаво подмигнула.

– Да! – обрадовалась Катя.

– Мам, ты спишь? – прошептала Катя.

– Нет, моя хорошая.

Надя ушла, и мы остались вдвоём. Несмотря на усталость, сон не шёл. Я смотрела на звёздное небо. Оно казалось таким близким, и так притягивало.

– Мам, а Рокси там? – вдруг спросила Катя, показывая рукой на звёзды.

– Да. Она там, – ответила ей.

– Я буду по ней скучать, – вздохнула Катя.

– И я тоже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 47.

Иван.

– Как вы? – спросил отца, когда мы остались вдвоём.

– Да, как? Потихоньку. Дом большой – забот хватает. Говорил же матери: давай меньше посмотрим Нет! «Внуки пойдут, где им место будет?» Упёрлась, и ни в какую! А тут не то, что внуки, тут и сына первый раз за пять лет дождались. И то, если бы не беда, так ещё, наверное, лет пять ждали, а то и больше, – ворчал отец. При матери он никогда не говорил ни слова упрёка.

Мне было восемь, когда к нам пришёл совершенно незнакомый мужчина. Он долго смотрел на меня, а потом о чём-то разговаривал с мамой, закрывшись на кухне. Мне было очень любопытно, потому что других мужчин в доме никогда не было, и я самым бессовестным образом подкрался к двери и подслушивал.

Из обрывков разговора, я понял только одно: этот дядька – мой родной отец. Это настолько меня потрясло, что я сел прямо на пол, оперевшись спиной на дверь кухни, совершенно забыв, что меня могут заметить.

Меня не дразнили, но я с завистью смотрел на своих сверстников, которые проводили время вместе со своими отцами. Или хвастались: «Мне батя купил новый велосипед!», или «Мы с отцом ездили на рыбалку!».  Вот это и резало по детской душе, оставляя рваные раны.

Дверь на кухню открылась, и я упал под ноги мужчины.

– Ваня, ты что тут делаешь? – строго спросила мама.

Она никогда меня не баловала. Особо было нечем, мама работала учителем в школе, но всегда следила, чтобы я не рос «маменькиным сынком». И за то, что я подслушивал, влетит мне однозначно! Лекция обеспечена. Методы у мамы были сугубо педагогические. «Доставать» до мозга она умела, и иногда мне казалось, что проще получить по заднице, чем выслушивать вот это всё. Но у мамы на это были совсем другие взгляды.

– Надя, – осёк её мужчина. Я с недоумением посмотрел на него: перебивать маму было опасно для жизни. Но мама, как ни странно, промолчала. – Думаю, что теперь не нужно объяснять тебе ничего? – спросил он у меня.

Я пожал плечами. Объяснять нет, а вот вопросы у меня были. Много!

Мужчина подал мне руку, чтобы я поднялся. Я встал сам.

– Леонид, – рука мужчины так и оставалась протянутой.

– Ваня, – подал ему свою.

– Ну, здравствуй, Ваня.

– Мы здоровались, – буркнул.

– Но не были знакомы, – усмехнулся он.

Он не давил. Просто стал появляться. Сначала редко, а потом чаще. Интересовался успехами в школе, поведением и моими увлечениями. Делиться особо я с ним не хотел. Ведь почему мама до сих пор молчала о нём, я так и не знал. Но когда он пригласил меня в комнату, где они разговаривали, и сообщил, что собирается жениться на моей маме, но хочет спросить разрешения и у меня, я не выдержал:

– А почему ты не женился сразу? – вылетело раньше, чем я подумал. И получилось немного грубее, чем хотелось. Но ведь обиду никуда не денешь!

– Ваня! – тут же осадила мама.

– Подожди, Надя. Он прав, – мягко сказал маме Леонид, а потом повернулся ко мне. – Ваня, я не знал. Но я сам был виноват. Мы поссорились и наговорили друг другу кучу гадостей. Молодые, горячие, упрямые. А потом мама узнала, что беременна, но ничего не сказала мне. Посчитала унижением просить вернуть отношения, шантажируя ребёнком. А я… Я был полный дурак, так как женился на другой женщине.

– Тогда зачем ты пришёл, если ты женился на другой?

– Мы уже развелись. Я понял, что до сих пор люблю твою маму. А Юля, так звали мою жену, бросила слова, которые я не сразу понял. Она знала, что у Нади родился сын, но тоже молчала.

–  И ты вот так решил, что тебе будут рады?

– Нет. Но я очень надеюсь, что это когда-нибудь случится. Я сделал твоей маме предложение. Она согласилась. Теперь спрашиваю у тебя.

Я смотрел на него и не знал, что ответить. С одной стороны мне очень хотелось, чтобы у меня был отец, а с другой я уже привык, что его нет.

– Так как?

– Да женитесь, жалко что ли! – отмахнулся, чтобы они от меня отстали.

Но от меня никто не отстал.

Сначала мне пришлось привыкать к новой фамилии. Это было сложно. Особенно, когда мы начали проходить басни Крылова, которого тоже звали Иваном. Потом пришлось привыкать, что в комнату к маме теперь не влетишь с разбега. А когда мне исполнилось девять, я как-то незаметно для самого себя назвал Леонида папой, смутился, но после этого наши отношения стали более доверительными. И до сих пор рад, что тогда не сказал ему «нет».

– Я рад, что вы приехали. Вот верно говорят в народе: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Мне мать столько рассказывала про них, что уже сам собирался ехать, пинка тебе хорошего дать, чтобы «ворон не считал»!

– Какие «вороны», пап?

– А чего ты, скажи мне, пожалуйста, «вокруг да около» ходишь? Ведь не слепой, я надеюсь?!

– Не слепой. Но и не хочу, чтобы в «один прекрасный день» заявился Катин папа.

Знаю, что звучит грубо, но сам пережил это на себе.

– Он не заявится, – на кухню вошла мама. – Нет его.

– Куда же он делся?

– Погиб. Ещё до рождения Кати, – ответила мама.

– Откуда ты знаешь?

– Василиса рассказала.

Посмотрел на маму, ожидая объяснений.

– Знаешь, Иван, иногда нужно спрашивать