— Считайте это подарком на Рождество, — сказал бизнесмен, и в углу заработал факс. — У нас ведь будет Рождество?

С радостным воплем Чин выдернул факс из аппарата.

— Без сомнения. Счастливого Рождества! — ответил Нэйтан, но предприниматель уже повесил трубку.

Не выпуская сообщения из рук, Чин поинтересовался:

— Сколько ты у них просил?

— Пятьдесят тысяч.

Чин хлопнул листок на стол.

— И тебе счастливого Рождества!

К половине восьмого Бев посмотрела рекламные шоу о тренажере «Нордик Трэк», о кухонном комбайне, который выполнял функции яйцеварки и вафельницы, и об уникальной кровати с дистанционным управлением. Надев пальто и непросохшие перчатки, Бев решила спуститься вниз: хоть один ресторан в Санта-Фс должен работать. Маленький такой ресторанчик, где можно заказать «Маргариту» и чимичангу, где по стенам развешаны сомбреро и пиньяты, а полосатые шторки на окнах задернуты, чтобы не видно было заснеженных улиц.

А если все рестораны закрыты, то можно сделать заказ в номер. Или умереть с голоду. Но нет, Бев не станет спрашивать администратора — не хотелось услышать, что Эль-Чарито закрылась раньше из-за погоды. Кармелита один раз отрезала Бев все пути к отступлению, второй раз не выйдет. Она целеустремленно направилась к выходу.

— Миссис Кэрри! — окликнул администратор, но Бев даже не замедлила шаг. Служащий выбежал из-за стойки.

— У меня для вас сообщение от Кармелиты. Она просила передать, что полуночную мессу в соборе отменили. Епископ беспокоится, что гололед помешает прихожанам добраться домой. Вечерняя месса начинается в восемь. Собор недалеко, в конце площади — всего два квартала от гостиницы. Очень красивая служба будет, с фонариками и все такое.

«Ну, можно и туда сходить, — подумала Бев. — Хоть какое-то занятие».

Администратор провел ее к выходу.

— Поблагодарите Кармелиту от моего имени, — сказала она в дверях. — Feliz Navidad!

— И вам счастливого Рождества! — Администратор распахнул перед ней дверь. — Идите прямо, потом налево и выйдете на площадь к собору. — Он нырнул в лобби, спрятавшись от снега.

Проваливаясь по щиколотку, Бев торопливо шла. по улице, склонив голову. Шел сильный снег. К утру здесь будут сугробы, как дома. Так нечестно. Из-за угла доносились звуки органа.

Собор возвышался над площадью, его окна горели ярким светом. Бев поняла, что оказалась неправа насчет фонариков, они вовсе не были безнадежно испорчены. Они стояли рядами по краям дорожки, на лестнице и горели ровным Пламенем под падающим снегом.

Поблескивая в свете уличных фонарей, сверкающие хлопья тихо падали на резные веранды, на горшки с кактусами, на розоватые глинобитные домики. Небо над собором розовело, и ландшафт выглядел абсолютно нереальным, как декорация.

— О, Говард! — Бев словно открыла коробку с подарком.

Она вздрогнула от воспоминания о муже, ожидая привычного укола в сердце; но боли не было — только жалость, что Говарда нет рядом. И чуть забавно: ажурные снежинки на рукаве выглядят точь-в-точь как фальшивый снег в конце «Светлого Рождества». Щемящее, пронзительное чувство охватило Бев, словно купол розовеющего неба: любовь — к снегопаду, к настоящему, к Говарду.

— Это все ты… — она сказала и заплакала.

Слезы хлынули ручьями, омыли лицо, промочили пальто, растопили снежинки, налипшие на щеки. «Очищающие слезы», — подумала Бев и внезапно поняла давний ответ Говарда на вопрос, чем кончилось кино. Муж не сказал: «Они жили долго и счастливо». Он произнес: «У них было светлое Рождество».

— О Говард…

Зазвонил колокол, созывая на службу. «Хватит рыдать, пора идти на мессу», — решила Бев, пытаясь найти в сумке носовой платок. Слезы текли, словно из открытого крана.

Женщина в черной шали и с Библией в руках положила ладонь Бев на плечо.

— Что с вами, сеньора?

— Ничего страшного, все в порядке.

Женщина успокоено похлопала Бев по запястью и вошла в собор.

Колокол умолк, и вновь зазвучал орган. Началась месса, но Бев все стояла на площади и смотрела на падающий снег.

— Не знаю, каким образом, Говард, — произнесла она, — но чувствую, что без тебя здесь не обошлось.

В восемь вечера, посмотрев последние новости — все трассы по-прежнему закрыты, — Пилар уложила Мигеля спать.

— Засыпай. Санта скоро придет. — Она наклонилась поцеловать сына.

— Угу, — ответил мальчик со слезами в голосе. — Снег слишком сильный.

«Он испугался, что дороги перекрыты», — подумала Пилар.

— Санте не нужны дороги, — сказала она вслух. — У него есть волшебные сани, которые летят по воздуху даже сквозь метель.

— Угу.

Мигель слез с кровати и принес книжку про оленя Рудольфа, раскрыв ее на картинке, где Санта огорченно глядел на бушующую метель. Малыш встал на кровать и посмотрел в окно: снаружи мело точь-в-точь как в книжке.

— Но Рудольф показал Санте дорогу, — напомнила Пилар. — Видишь? — Она перевернула страницу.

Мигель с сомнением посмотрел на мать. Пришлось дважды перечитать вслух историю Рудольфа — от начала и до конца.

В четверть одиннадцатого Уоррен Несвик спустился в бар. Никакие объяснения, что Марджин — это его пятилетняя племянница, не помогли. Шэра как с цепи сорвалась. «Тебе отменили вылет из Цинциннати, — крикнула она, — а я отменяю свидание с тобой» сволочь ты этакая!» Он так и застыл с разинутым ртом, как рыба на берегу.

Следующие полтора часа Уоррен просидел на телефоне, пытаясь связаться с женщинами, знакомыми по прошлым поездкам… Ни одна из них не ответила. Потом он попробовал дозвониться до Марджин, сказать, что снега стало меньше и что авиакомпания предлагает вылет утром. Вдруг удастся загладить свою вину? Во время последнего разговора Марджин, похоже, была чем-то расстроена… Жена тоже не отвечала на звонки — наверное, уже легла спать.

Он повесил трубку и спустился в бар. Там не было ни души, кроме бармена.

— А чего так пусто? — спросил его Уоррен.

— Ты что, с луны свалился? — изумился бармен и включил телевизор над стойкой.

— …самый масштабный снегопад в истории, — вещал Дэн Абраме. — Хотя здесь, в Балтиморе, метель уже ослабевает, тем, кто был в других частях страны, повезло куда меньше. Мы переключаемся на Цинциннати, где спасатели продолжают разбирать завалы в поисках пострадавших.

Изображение сменилось на репортера, стоящего перед табличкой «Международный аэропорт Цинциннати».

— Невиданный до сих пор уровень осадков — сорок шесть дюймов снега — сегодня вечером привел к обрушению крыши главного терминала. Пострадало более двухсот пассажиров, еще сорок человек пока не найдены.