Да, – пищу, зажмуриваясь и сползая под одеяло.

Хочется укрыться с головой и сделать вид, что меня здесь нет. Лишь бы не чувствовать его возмущенный взгляд.

Слышу тяжелый выдох. Потом звук пододвигаемого стула. Кажется, Дима садится рядом с кроватью.

– Вообще-то беременным необязательно брать на себя командировки, – говорит он вполне мирным тоном.

Открываю глаза и недоуменно смотрю на него. То есть, он не злится, что я беременная устроилась на работу?

Где он прятался, этот адекватный работодатель?

– Мне пообещали полноценную должность, а не стажировку, – скованно поясняю.

– Да-да, Лиля говорила, – Дима поднимается и берет свой телефон. – Ладно.

Набирает чей-то номер.

Надеюсь, он не собирается перевести меня в уборщицы? По закону уволить беременную нельзя, но у него достаточно денег, чтобы обойти любой закон. Если он решит меня выгнать, я не буду судиться. У меня нет ни средств, ни времени, ни здоровья на это. И даже если суд примет мою сторону, как я вернусь работать в “Роден”? Да меня там сожрут!

Голос Димы отвлекает от мыслей:

– Нужен новый человек в отдел маркетинга.

Я нервно сглатываю. Все-таки решил уволить? Или перевести на другую должность? Что же мне делать?!

– Нет. Потом, все, давай, – он опускает руку с телефоном.

– Вы меня увольняете? – спрашиваю еле слышно.

И замираю, боясь услышать ответ.

– Замена нужна, – говорит он пространно.

Киваю. Замена так замена.

Между нами виснет неловкая тишина. Хочется ее чем-то заполнить. Нет сил вот так лежать и молчать.

– Но вы не волнуйтесь. Я рожу и обязательно вернусь. Могу сразу после родов, не буду идти в декрет, – из меня начинает литься словесный поток. – Мне очень нужна эта работа! Я согласна на сверхурочные и любые командировки!.. Боже, извините, что все вываливаю на вас.

На глаза накатывают слезы. Опять гормоны шалят. То рыдать, то смеяться хочется. Но сейчас хочется разреветься навзрыд. Ну почему жизнь такая несправедливая?

– Марина, – Дима снова садится рядом со мной.

Я всхлипываю. Слеза скатывается по щеке. Кажется, последний раз я плакала, когда застала мужа с другой.

Стоит об этом вспомнить – и слезы начинают лить градом.

– Марина, – повторяет Дима. – Посмотри на меня.

– Пожалуйста…

О чем прошу – сама не понимаю.

Чувствую, как его тень накрывает меня. Дима наклоняется ближе, проводит ладонью по моей щеке, стирая слезы.

Я снова всхлипываю, а он берет мои руки в свои.

– Успокойся.

Но я не могу! Это сильнее меня.

Он заставляет меня приподняться, обнимает и прижимает к себе. Я утыкаюсь носом ему в плечо и даю волю слезам.

Так мы сидим какое-то время. Он молча поглаживает меня по спине и ждет, пока я успокоюсь. А я реву ему в плечо.

Вскоре поток слез ослабевает. Приступ жалости к себе любимой проходит.

Я немного отодвигаюсь.

– Простите, – говорю, шмыгая носом. – Я вам пиджак намочила.

– Это не смертельно, – он усмехается и протягивает мне пачку салфеток со стола. – На вот, высморкайся.

Я подчиняюсь.

– Успокоилась?

– Не знаю…

Мне очень стыдно. Смотрю куда угодно, только не на него. Он мягко касается моего подбородка и заставляет поднять голову. Наши взгляды встречаются.

– Хватит себя накручивать, – уверенно говорит Дима. – Любую проблему можно решить.

Его глаза темнеют. Он медленно обводит пальцем мои губы. Чуть наклоняется. Чувствую кожей тепло его дыхания и замираю.

Кажется, он сейчас поцелует меня...

Сердце замирает в груди. То ли в ожидании поцелуя, то ли от обиды.

Ведь Дима так и не вспомнил меня…

Кто я для него? Хитрая сотрудница, которая скрыла беременность. Еще и ломаюсь как в первый раз. То целую его, то отталкиваю. А тут еще и беременной оказалась.

И все равно он так смотрит на меня. До дрожи, до мурашек.

Забывшись, кладу руку поверх его и немного сжимаю.

Дима подается ко мне…

Наши губы вот-вот сомкнуться…

Громкий стук заставляет нас отпрянуть в разные стороны. Мы вздрагиваем и отводим взгляд друг от друга, как нашкодившие школьники.

– Да? – Дима поправляет свою одежду.

– Димыч, – в палату входит Владимир, – ну, как вы тут?

– Нормально. У моей помощницы легкое переутомление, ничего опасного, – Дима пристально смотрит на меня.

Я краснею.

– Хорошо, я волновался за вас, – улыбается мне Владимир, но тут же хмурится. – Вчера пришлось срочно уехать. Позвонила домработница, сказала, что брат с женой куда-то свалили. Одна суррогатка осталась.

Меня коробит, что он так небрежно отзывается о неизвестной женщине. Видимо, не очень-то ее уважает. Но она ведь вынашивает ребенка для его брата! Разве уже одно это не заслуживает уважения?

– Все разрулилось? – спрашивает Дима.

– Да, ничего страшного. Главное, что мы все же смогли увидеться. Если останется свободное время, позвони. Я буду рад пригласить вас обоих в гости.

Мужчины обмениваются крепким рукопожатием. Еще минут пять говорят, но я не прислушиваюсь к их разговору. Откинувшись на подушки, смотрю в потолок. Что же теперь со мной будет? Вряд ли Дима оставит все, как есть…

Голос Владимира возвращает в реальность:

– Марина, вам всего хорошего. Берегите себя. И прогуляйтесь по городу хоть.

– Спасибо, – натянуто улыбаюсь ему.

Он выходит.

Я жду, что Дима останется, и мы сможем прийти к компромиссу. Но нет, он покидает палату вслед за другом. Молча, не бросив на меня даже взгляда.

Мне так обидно, что слезы сами собой наворачиваются на глаза. Но, к моему удивлению, босс возвращается спустя пятнадцать минут с бутылкой с йогурта и творожком в пластиковой упаковке.

– Взял тебе перекусить, – поясняет. – Не знаю, что можно беременным есть, но наверное йогурт и творог лучше, чем гамбургер с колой.

Мои губы сами собой расплываются в дурацкой улыбке.

* * *

Выписывают меня через пару часов. Правда, приходится еще раз встретиться с гинекологом. Она повторяет наставления и намекает, что я могу вести половую жизнь, нет никакой угрозы ребенку.

Мои щеки начинают гореть от стыда. Ведь рядом стоит Дима! Не надо было ему это слышать!

Но в тайне я радуюсь, что он остался со мной. Толя бы не сидел рядом, не волновался, не расспрашивал бы врача, что да как делать. Анна Игоревна больше его успокаивает, чем меня. С улыбкой убеждает, что все в порядке. Ребенок развивается, как и положено