Стовову с рассказом о происшествии в лагере лангобардов, а сам с Ладри пошёл к раненым викингам. Он слегка хромал, подвернув ногу во время бега по лагерю. Из пореза на локте сочилась сукровица — один из лангобардов у шатра всё-таки вскользь задел его копьём. Ссадины и ушибы полученные в битве на Одере тоже болели от речной сырости. С прошлого обеда во рту его не было ни крошки съестного, ноги гудели от схлынувшего напряжения, руки, привычные больше к написанию букв, чем к сражениям, болели в суставах, а пальцы непроизвольно подрагивали. Книжнику не помешал бы сейчас долгий сон, горячая еда и дружеское участие.

В большом и длинном хорватском доме из прутьев, обмазанном глиной вперемешку с рубленной соломой, между клетей скотины и кладовкой съестных припасов, у очага с алеющими углями, лежали раненые Гелга и Вольквин. Меж ними, сгорбившись в три погибели, сидел несчастный Хорн, щупая повязку на глазах. Его татуированное тело, чёрное из-за большого изображения разнообразных змей, цветов, фигур и надписей, блестело после протирания тряпкой, висящей сейчас на краю деревянного ведра с водой. Хорн слегка покачивался, напевая себе под нос на своём готландском наречии, страшно растягивая слова:

Сними, вещий ворон, с руки моей

Кольцо, дорогое, тонкое и прекрасное…

Отнеси юной моей Ингиберге его через море,

Будет кольцо ей рассказывать о неизбывном горе,

Оно как полная луна, печальное и ясное,

Что не вернусь я в Упсалу никогда к ней…

Старый кормщик Гелга во сне рычал и хватал подле себя солому с пола. Наверно ему снилось что-то ужасное. Тут же стояли носилки с большой грудой кабаньих, волчьих и кроличьих шкур. Среди них угадывалось неподвижное тело конунга Вишены Стреблянина. Виднелась только его лицо, похожее на жёлтую восковую маску. Рядом с ним сидели, поджав под себя ноги, Эйнар и Свивельд. Бирг ходил от стены к стене, осторожно перешагивая через ноги, руки и вещи спавших товарищей, выдувал из своей любимой костяной флейты печальные звуки мелодии. Судя по тому, что никто на него не обращал внимания, музыка сейчас была кстати и соответствовала общему унынию. По другую сторону от очага тихо переговаривались между собой Ацур и несколько молодых викингов. Они вертели в руках отобранные у хорватов точильные камни и говорили, скорее всего, про способы правильной заточки оружия и инструментов. Хорватские долота, свёрла, топоры и ножи грудой лежали рядом, как и кузнечные приспособления: клещи, зажимы, молотки и зубила. Над очагом на железной палке висел котёл с булькающей рыбной похлёбкой. За толстой деревянной опорой, поддерживающей главную балку крыши, был сложен ещё один небольшой костёр, тоже состоящий уже из прогоревших углей. Около него располагались почти все оставшиеся викинги из дружины Вишены. Торн, Ингвар и Ульворен спали в обнимку со своими мечами, топорами и сундуками. Гельмольд с помощью Овара, сопя и обливаясь потом, чинил кольчугу, отобранную обратно у кузнецов Тихомира из-за спешки при отправлении в пеший поход. Рукав этой кольчуги из плетёных колец был почти оторван у самого плеча, открывая особенно уязвимое место для удара сверху или стрелы, и викинг старался прикрепить его к основе несколькими разомкнутыми кольцами с помощью щипцов. Если бы Гельмольд не был таким могучим и широким одинаково от плеча к плечу и от груди к спине, он смог бы воспользоваться одной из кольчуг или пластинчатых панцирей, снятых с убитых у Одера аваров. Но тут его везение с размером тела обернулась неудачей при выборе защиты для него. Вечный задира Ингварь ссорился с таким же неуравновешенным Фарлафом из-за взаимных высказываний о лопарях и финнах. Вечные их стычки вокруг выяснения, кто лучше, кто древнее в Скании и Норрланде, хотя оба они, судя по разрезу глаз, несли несомненные саамские признаки, были смешны для дружины, германские черты, боги и образ жизни, которой, слегка разбавленные кельтскими и славянскими особенностями, был очевиден. Оба спорщика вскакивали то по очереди, то вместе, а рассудительные Икмар с Ейфаром их придерживали за рубахи и штаны.

Прочие воины со скукой слушали неторопливый рассказ ряболицего Хёда, похожий на сагу о битве Локи с Хеймдаллем, и на сагу об обольщении Локи златовласой великаншей Скади одновременно. По тому как Хёд морщил лоб и надолго замолкал, чувствовалось, что часть истории он забыл и сочиняет на ходу. Над их костром тоже висел котёл, но в нём была просто горячая вода для умывания и протирания ран. На границе световых кругов от очагов, терпеливо сидели две чудом уцелевшие хорватские лохматые собаки, не ушедшие с хозяевами из Стрилки. Тишина и смирная неподвижность этих животных и объяснила, почему они уцелели от стрел и ножей людей Само. Когда рассказчик Хёд запинался, путаясь в хитросплетениях сюжета, он кидал в сторону собак что-нибудь из объедков оставшихся от ужина. Собаки уносились за кусками в темноту вдоль стен, и там начиналась их возня и драка. Это отвлекало и забавляло слушателей, пока рассказчик собирался с мыслями.

— Тепло тут у вас и вкусно пахнет, — произнёс Рагдай, подходя к котлу с похлёбкой, — а мы вернулись с той стороны реки.

— И как там? — спросил Эйнар, подавая книжнику и мальчику глиняные миски, — угроза там есть для нас?

— Там король лангобардов.

— И что? Он против нас?

— Думаю, что да, и сильно против нас, — ответил Рагдай, взял миску и, убедившись, что она чистая, прямо ею зачерпнул пахучую жирную жижу с кусками трески и крапинкам разваренного пшена, — он знает, что недалеко отсюда находятся сокровища, которые мы тоже ищем.

Некоторое время все молчали. Наконец Рагдай цокнул языком от удовольствия и сказал:

— Даже хорошо солёная у вас!

— Как он это узнал? — спросил с тревогой в голосе Ацур, — это-же может нам сильно помешать, ведь трудно будет нашему небольшому войску состязаться с королём лангобардов, имеющим огромное войско, родственников герцогов и королей.

— А война всех против всех нам не сможет помешать? — шутливым тоном произнёс книжник, отхлёбывая суп через край миски, — тут, похоже, про золото восточных императоров уже каждая собака знает.

— Они несколько дней назад захватили и запытали двух сербов, видевших золото своими глазами у Коницы, и они нашли у них золотые монеты из того восточного клада, — ответил Ладри, следуя примеру книжника — он тоже зачерпнул из котла похлёбку и принялся есть, говоря с набитым ртом, — они чуть не схватили и не убили нас… Они могли нас потом пытать, чтобы узнать о нашем войске побольше. Потом напасть, узнав, что мы