над другими богами и судьбой, как Луна и Солнце, как день и ночь. Теперь равновесие мира, как бы прекращалось, было разрушено. Эйнар некоторое время сидел закрыв лицо, потом промычал что-то невнятное, перешедшее в тихий, сдавленный вой. Закашлявшись, приподнялся на локте бледный Гелга, а незрячий Хорн протянул перед собой руку с дрожащими пальцами. Хорн сказал:

— Я хочу проститься с конунгом сейчас, если вы разрешите, наконец, это сделать. Дайте мне дотронуться до его лица, во имя всей природы наших божеств, а то я боюсь, что сам умру от слабости в теле раньше, чем это сделаю.

После этого поднялся во весь рост высокий и хмурый Ацур, и сказал через дрожащие струи горячего воздуха от очагов, искажающие окружающий мир, обращаясь ко всем присутствующим:

— Скажу я с разрешения Гелги, по общему желанию всех, ставшим сейчас нашим херсиром, как на совете дружины первое слово…

— Да, говори, мы готовы к совету, — сказал Гелга, а остальные ответили, кто восклицанием, кто кивком головы или жестом руки, — да, пусть состоится совет…

— Похоронить конунга нам надлежит в его драккаре, подаренном ему дочерьми славного конунга Гердрика их Страйборга, последнего врага жадных Инглингов, за то, что он отомстил за убийство отца, и вернул им сокровища, украденные предателем Гутбранном. Эту историю, случившуюся в Страйборге пять лет назад, а законченную в Тёмной земле около Звенящих холмов, вы слышали не раз от меня и от Эйнара. Рагдай тому истинный свидетель. Согласно нашим обычаям, а свеи тут не могут быть свободны от духов своих германских предков, взирающих с высоты прошедших поколений, мы должны поставить драккар конунга на костёр, положить туда тело погибшего, разместив его внутри шатра, положить туда всё его оружие, любимые и дорогие, драгоценные вещи, потом нам нужно будет убить прямо в драккаре коня, для его поездок по стране Одина, собак для охоты и охраны стад, и домов, чтобы они охраняли его сон и имущество и у Одина, хорошую еду на время путешествия в Вальхаллу, одежду, шкуры и меха, ткани для продажи, на всякий случай, затем мы должны напоить дорогим вином и убить в драккаре побольше красивых девушек, чтобы они ублажали нашего храброго воина на пирах! Потом всё нужно поджечь, чтобы мёртвый поскорее достиг божественных небесных миров. Это должны сделать самые достойные из нас.

— Да, правильно! Так будет верно… — послышались восклицания в ответ, — пусть Ацур и Эйнар зажгут погребальный костёр!

— Однако, многие думают, как они потом вернутся домой, когда сгорит корабль, и чем они будут заниматься на родине, где их никто не ждёт, — продолжил свою речь Ацур, — не просто так все из нас начали ходить в далёкие вики, вместо того, чтобы пасти скот, мирно возделывать землю и ловить рыбу. На то у всех свои, разные причины. Свивельд убил всю семью неверной жены и должен был быть убитым по решению свейского тинга. Гелга разбил корабль могущественных Инглингов в тумане около Готланда, и должен был отдать в рабство семью или стать сам рабом. Хёду не досталось земли от старшего брата после смерти отца, чтобы он мог прокормить семью и он стал грабить соседей. Гельмольд не захотел платить дань конунгу из Норрланда, и так дальше, у всех своя история, погнавшая его в жестокий вик. А что мы будем делать без драккара, если его сожжём?

— Так и есть! Мы станем бродягами!

— Мою дочь никто не возьмёт замуж, если я не привезу приданного!

— Лучше бы нам не возвращаться без добычи!

— Но как быть с драккаром?

Ацур обвёл всех присутствующих внимательным взглядом и сказал наконец то, что все от него и ждали:

— Мы не будем сжигать настоящий драккар в погребальном костре, мы сделаем из древесины его сущность, дух драккара, ничем не отличающуюся по размеру от настоящего корабля.

Все одобрительно загудели и было видно, что Ацур выразил общее мнение викингов. Гелга важно кивнул, подтверждая своё согласие на такое толкование обычаев, а Рагдай только развёл руками, показывая, что его голос в данном случае не играет роли. Он не был викингом и вопросы имущества дружины его никак не могли задевать. Однако он был рад тому, что дружина свеев продолжит поход вместе с ратью Стовова. Без викингов было бы гораздо сложнее справиться с теми неожиданным опасностями, поджидающими дружины князя Стовова, привыкшие больше к борьбе с местными племенами Помосковья и Поволжья, чем к столкновению с войсками европейских королей из-за золота. А добыть Золотую лоцию кудесник мог только захватив всё сокровище императорской династии Суй, найти которое и предстояло в этом тяжёлом походе.

— Завтра мы с кем-то из вас двинемся обратно к драккару, повезём туда тело конунга, — продолжил речь Ацур, — сделаем с помощью тех, кто охраняет корабли, большой костёр на плоту в виде драккара, закрепим его посреди Одера, положим туда оружие, принесём в жертву коня, положим припасы. В селениях сербов купим рабов и рабынь, или, если не будет рабынь, украдём несколько их женщин и убьём их на корабле. Пусть сербский староста Тихомир нам скажет, кого ему меньше из своих людей жалко. Пусть хоть в этом конунг будет обеспечен больше меры. Припасов съестных тоже положим с запасом. Проводим славного конунга ругов, свеев, пруссов и галиндов, берсерка Вишену Стреблянина в просторную и светлую Валгаллу к трону Одина, где он будет встречен с подобающим почётом и посажен за стол в хорошем, высоком и светлом месте для пира с другими храбрецами, павшими в жестоком бою.

— Так и надо поступить, — после того, как Ацур закончил говорить, сказал Гелга, — конунг не будет на нас в обиде за свой драккар, мы с ним отправим в далёкий путь обильную пищу и питьё, оружие и золото, рабов и наложниц, чтобы они прислуживали ему в пути, пока руки туманной валькирии Хлёкк или прекрасной воительницы Фригг не подхватят его. Я думаю, что молодые наши товарищи должны пойти и добыть несколько аваров, или тех, кто будет на пути охотников, для принесения в жертву Одину при сожжении костра нашего конунга. Я думаю, что нужно, чтобы эти жертвы живьём легли на плот рядом с конунгом!

— Тогда мне нужны ещё пять человек, — сказал Ацур, — кто пойдёт?

— Я пойду за аварами, — сказал тихо Эйнар и поднял руку вверх.

— И я! — откликнулся вслед за ним Свивельд, — мы после месяца гребли и качки, после битвы вполне отдохнули.

Остальные тоже вызвались идти добывать жертвы для погребального костра славного конунга. Возник спор о том, кто достойнее, старше, сильнее, хитрее,