Я тотчас ощетинилась.

– Все было не так. Он хочет, чтобы я показала ему несколько домов. Вот и все. Обсудить все варианты нам не хватило времени, поэтому он пригласил меня продолжить разговор за ужином. Все было очень невинно.

– То есть он ни разу не упомянул дом на Трэдд-стрит? – Джек с вызовом скрестил на груди руки.

Я хотела солгать, лишь бы стереть с его лица это дурацкое самодовольство, но потом подумала, что в конце концов он узнает правду.

– Вообще-то, он это сделал. Он был заинтересован в том, чтобы купить его, но я сказала, что дом будет доступен для продажи лишь через год. Марк видел заметку в газете и, вспомнив о связи между его семьей и Вандерхорстами, решил вложить средства в покупку этого дома.

– Я не удивлен. А чья это идея – поискать другие дома после того, как вы сказали ему, что дом не продается?

– Его, – ответила я. – Но какое это имеет значение? Я уверена, что бы там ни случилось между Луизой и Джозефом, это интересует Марка в последнюю очередь. И мне жаль, если вы считаете, будто у него могут быть скрытые мотивы пригласить меня на свидание.

Я чувствовала, что Софи стоит немалых трудов держать рот закрытым. Джек же удивил меня тем, что подался вперед и взял меня за руки.

– Вот уж никогда бы не подумал, Мелани, – вкрадчиво произнес он. Я бы описала его голос как постельный.

Услышав свое полное имя, я подняла на него глаза. Раздраженная тем, что он держит мои руки, а по ним как будто пробегает ток, я выдернула их и откашлялась.

– Мне так не кажется.

Джек нахмурился, словно взвешивая свои следующие слова.

– Я просто прошу вас проявлять осторожность. Из того, что я узнал, Марк Лонго – не тот человек, с которым вам следует водить дружбу.

– Я не «вожу с ним дружбу». У меня просто деловой ужин.

– Где же? В «Магнолии»?

Я нахмурилась.

– Конечно, не в «Черной же бороде». У него неплохой вкус.

Он удивил меня тем, что рассмеялся.

– По крайней мере, я был не столь очевидным, как «Магнолия». Смотрю, этот Лонго из кожи вон лезет, лишь бы переманить вас на свою сторону, если на первом же свидании везет вас туда, хотел бы я знать, почему. Может, вам стоит спрятать на себе микрофон?

Я резко встала.

– По-моему, я услышала достаточно. Я ухожу.

Софи крутанулась на своем табурете и махнула мне рукой.

– Не забудь записаться на мою пешую прогулку по городу на Хеллоуин. Сегодня утром в Интернете появилось объявление.

Я закрыла глаза, вспомнив о катастрофе прошлого года со сбором денег на благотворительность.

– Я тебе не понадоблюсь, Соф. У тебя не будет проблем с желающими. Ты легко обойдешься без привлечения друзей.

Софи выразительно посмотрела на меня.

– Да, но твое участие – это всегда такой яркий штрих.

Я вздохнула. Взгляд Джека переместился с моего лица на лицо Софи.

– Я тоже приглашен? Эта идея в моем вкусе. Вы даже не представляете, как я обожаю истории о привидениях. – Его последний комментарий был явно предназначен мне.

– Поступайте, как вам нравится, – сказала я ему и повернулась, чтобы уйти. – Но помните, Софи ходит быстро. Вы же можете споткнуться о свое эго, пытаясь ее догнать.

Прежде чем Джек смог мне ответить и прежде чем я была вынуждена объяснять, почему мне позарез нужно свидание с красивым, успешным мужчиной, независимо от его мотивов, я помахала рукой и вышла. Мне полагалось быть успешной, уверенной в себе женщиной, а не той, что забыла, когда в последний раз была на свидании с представителем противоположного пола, и всякий раз заикалась и мямлила, как только разговор заходил о чем-то ином, помимо ипотеки или оценки недвижимости. Я чувствовала себя этакой дурнушкой, которую пригласил на школьный бал сам капитан школьной футбольной команды, и я не допущу, чтобы какой-то Джек Тренхольм испортил мне удовольствие.

Когда мне было года четыре, мне как-то раз позвонила бабушка Миддлтон. Когда зазвонил телефон, я взяла трубку, заранее зная, что звонок предназначен мне. Бабушка заговорила, как только я поднесла трубку к уху. Она сказала, как сильно меня любит, и какая я особенная, и что я никогда не должна беспокоиться о том, что могут подумать другие люди. Должно быть, я уснула, слушая ее, потому что следующее, что я помню, это как отец поднимает меня с пола и несет в мою комнату.

Я сказала ему, что разговаривала по телефону с бабушкой, и он очень рассердился на меня. Тогда я этого не знала, но моя бабушка умерла менее чем за двое суток до этого звонка, и отец ломал голову, как сказать мне об этом, когда нашел меня на полу рядом с телефоном. Наверно, именно тогда я начала понимать, что я другая, особенная, что не все видят людей, которых на самом деле нет, и что по этой причине другие дети избегали меня на детской площадке. К тому времени, когда мне исполнилось шесть, единственный человек, кому я об этом рассказала, была моя мать. А потом она бросила нас, и я осталась одна.

Схватив обеими руками дверную ручку и упершись коленом в дверной косяк, миссис Хулихан крякнула и потянула дверь, чтобы ее открыть.

– Что не так с дверью? – спросила я, подходя ближе.

На лбу экономки блестели бисеринки пота.

– Не знаю, мисс Мелани. Но ее заклинило. Я проверила, она не заперта, но открыть ее я не могу.

Вновь нетерпеливо звякнул дверной звонок.

– Минутку! – крикнула я. Жестом велев миссис Хулихан отойти в сторонку и дважды проверив, что дверь не заперта, я повернула ручку и потянула ее. Гладкая латунная дверная ручка повернулась в моей руке, но с тем же успехом она могла торчать из стены.

– Вам помочь, дамы?

Я, вздрогнув, обернулась: к нам босиком приближался Джек. В рубашке навыпуск, волосы всклокочены, как будто он только что проснулся.

– Откуда вы взялись?

Он расплылся в лукавой улыбке.

– Вздремнул в своей комнате. Вчера поздно лег спать, а так как сегодня вечером снова собираюсь порыться на чердаке, решил немного вздремнуть.

Меня разозлило, что он проигнорировал мою просьбу держаться этим вечером подальше от дома, но мне нужно было срочно открыть дверь, и поэтому я промолчала.

– Дверь не открывается… может, попробуете?

Мы с миссис Хулихан отступили назад. Джек взялся за ручку двери и повернул ее. Дверь плавно открылась. Мы с миссис Хулихан изумленно разинули рты. Не веря собственным глазам, мы растерянно посмотрели друг на друга, а затем на разгневанного Марка Лонго по другую сторону двери.

Джек протянул ему руку.

– Привет. Я Джек Тренхольм. А ты, по идее, Мэтт.

Мгновение поколебавшись, Марк взял руку Джека.