Мне нужна рассудительность, холодный расчетливый ум, способность быстро принимать решения. Но все это летит к чертям, когда вспоминаю приступы, что были у Юли раньше. Как ее лицо синеет, а кожа холодная, как лед. Она не может дышать, как ещё мгновение и я ее потеряю.

– Адрес!

– Вам не стоит беспокоиться. Я сообщил в Интерпол. Они собирают группу захвата. Ваш брат тоже там и неизвестно сколько людей вместе с ним. – когда это случится? Как быстро Интерпол соберет эту группу? Я хочу видеть ее сейчас, понять, что она в безопасности. Это важнее.

– Я не спрашивал твоего мнения на этот счёт. Говори! – он диктует адрес собираясь, достаю из сумки пистолет, проверяю магазин. Полный. Засовываю его за пояс.

– Где Юля Дадаева? – спрашиваю у медсестры.

– Кто?

– Девушка с русыми волосами. Хайя, – взгляд медсестры забегал. Она волнуется.

– У нас нет такой, – врёт. Достаю пистолет из-за пояса и наставляю на медсестру.

– Ты знаешь где она. – слышу крик людей, пациентов, которые в страхе разбегаются. Не обращаю внимания.

– Хорошо, хорошо! – девушка поднимает руки вверх. – Она в операционной, – рука дёргается, но я сохраняю хладнокровие.

– Что с ней?

– Ничего страшного. Не волнуйтесь. Просто аборт.

– Что?! Веди! Быстро!

– Наркоз кончается, – слышу, как только мы входим в операционную. – Вколите ещё и приступаем.

– А ну-ка! Отошли от нее! – Юля лежит в гинекологическом кресле с широко разведенными ногами. Медперсонал, вместе с врачом пятится.

– Туда! Все! К окну! – как только они сгруппировались я подхожу к моей девочке. К моей Незабудке. – Юля, – голос хрипнет. Я целую любимые глазки, по которым так скучал. – Просыпайся, Незабудка. Я тебя нашел. – черные ресницы трепещут. Она открывает глаза.

– Адлан, – облизывает губы и вымученно улыбается. Потом испуганно оглядывается. – Малыш... – шепчет и из ее глаз бегут слёзы, а руки накрывают живот.

– Что с ним? – направляю пистолет на врача. – Говори, тварь! Что ты сделал с моим ребенком?

– Я не успел, – выдыхаю. Я успел. Помогаю Юле сесть и прикрыться простыней.

Нам надо многое обсудить. Почему она здесь?! А что если она сама так решила? Вдруг им с Султаном мешал наш ребенок. Отступаю. Юля вопросительно смотрит на меня. В коридоре шум.

– Всем стоять! – держу медперсонал на мушке и выглядываю в коридор. Группа захвата в черной форме и в касках движутся по узкому проходу, заглядывая в каждую комнату. Слышу крик Юли. Повернувшись, вижу как один из врачей приставил к ее горлу нож.

– Ну здравствуй, брат. Наконец свиделись, – врач опускает маску.

– Султан...

Юля

Султан прижимает меня к себе, а металл холодит кожу. Вот его слова о любви что значат. Трусливо прикрывается мной. Боится, хоть по нему и незаметно.

Несмотря на всю ситуацию, рассматриваю мужа. Сердце рвется на куски. Вот он близко, а я не могу к нему прижаться, почувствовать его тепло, заботу.

Адлан выглядит осунувшимся. Под глазами мешки от недосыпа, а глаза потухшие. Ещё меня настораживает его непонятное отношение. Когда он отступил от меня и выглядел в тот момент, как чужой.

– Закрой дверь. –даёт указания Султан. – Нам нужно серьезно поговорить, – Адлан поворачивает ключ в замке и смотрит то на меня, то на Султана. – Не ожидал, брат? Что будем делать? Предлагаю такой вариант. Мы сейчас с Юлей уходим, а ты останешься. Ты итак слишком долго с ней был. Это моя женщина. Была и будет, – глаза Адлана появляется металлический блеск.

– Она моя жена.

– Уже нет. Юли больше нет. А это Хайя. Моя красавица, – облизывать шею, рядом с лезвием, я сглатываю, борясь с меткими ощущениями. Не могу опровергнуть его слова, боясь пошелохнуться. Я опасаюсь, что опять начнется приступ. Это так страшно, когда не хватает воздуха и мерзкое ощущение, что смерть стоит за спиной.

– Эти дни стали для нас медовым месяцем, Хайя такая страстная в постеле, – пытаюсь покачать головой. Мысленно кричу: не верь Адлан. Это ложь! Нож впивается сильнее и по коже бежит кровь.

– Юля, – Адлан делает шаг.

– Стоять! Или ты увидишь, как её покидает жизнь. Я лучше убью её, чем отдам тебе.

– Хорошо, – Адлан поднимает руки вверх. – Я не двигаюсь. Отпусти её. И иди на все четыре стороны.

– А ты спросил? Она хочет, чтобы я ее отпускал? Юля была с тобой, потому что думала, что я мертв. Она любит меня. У нее ребенок от меня. Она даже на аборт пошла.

– Юля, это правда? – Адлан зло смотрит на меня. – Мы же хотели этого ребенка. Ты из больниц не вылезала. Зачем ты так?

– Нет!

– Молчи! – приказывает Султан.

– Ты хочешь пойти с ним? Я пойму, если… – Адлан бледнеет и сглатывает. Он что правда меня отпустит с ним?

– Я не хочу. Спаси меня, Адлан, – в его глазах появляться жесткость. Всё остальное происходит так быстро. Он достает оружие, выстрел и меня уже никто не держит. Я поворачиваюсь. Султан лежит на полу в луже крови.

– Только не это. – опускаюсь на колени, не заботясь, что все мои руки в крови. Ступор. Неверие.

Неужели Адлан выбрал меня? Убил брата.

Щупаю пульс и облегченно вздыхаю. Он жив.

– Врача. Пожалуйста! – оглядываюсь по сторонам. Слышу, как из рук Адлана падает оружие и он выходит из операционной.

Адлан

Меня держали сутки в камере, допрашивали. Все это время Юля пыталась прорваться ко мне. Но это к лучшему, что её не пустили.

Я был полностью дезориентирован. Отвечал на вопросы, ел что давали, не чувствуя вкуса, а перед глазами маленькая дырка в голове брата. На моих руках кровь брата. В тот день я словно убил часть себя, но у меня не было другого выбора.

Адвокат, которого прислал Эмин, показывал мне несколько томов заведенных на брата по всему миру. И я малодушно хотел заткнуть уши, не слушать что натворил мой брат, моя кровь, часть меня.

«Убил бизнесмена Смита. Вдова с тремя детьми осталась без средств к существованию... Взрыв в здании бизнес-центра. Погибло 68 человек.»

И говорил, говорил. Столько преступлений за какой-то год! Это невозможно осознать, принять. Моего брата-близнеца, который был мне ближе всех других, обвиняли в терроризме. В самом страшном преступлении. И самое главное, он хотел убить Юлю.

Меня наконец отпустили, сняли все обвинения. Глотая сухой ком, который раздирал горло, спросил о самом важном.

– Он жив?

– Вашего брата прооперировали, извлекли пулю. Хорошо что это был пистолет марки Макар. Или нет. Если он выживет, ему грозит смертная казнь или пожизненное заключение. Так что лучше, чтобы он умер. Его на суде разорвут на куски. Слишком многим людям он принес горе.