— Пожалуйста… пожалуйста, помогите мне! Скажите, кто я? Я… я даже не знаю своего имени!

После этого заявления на лагерной стоянке воцарилось молчание. Все, что ей оставалось делать, это умоляюще смотреть на двух мужчин в ожидании ответа, в то время как панический страх сотрясал все ее тело. От тревожного ожидания сердце было готово выпрыгнуть из груди, и у нее было такое чувство, что если она не услышит ответа на свой вопрос, то рассыплется на миллион крошечных осколков.

— Да ведь ты же… — начал худой, Вилли Джо, но второй мужчина, чью руку она держала, подтолкнул его локтем в ребро и ответил сам.

— Не спеши, дорогая малышка, — сказал он, и в его тоне послышалась какая-то перемена.

Его голос подобрел, на губах появилась чуть ли не благожелательная улыбка, и он как будто перестал посмеиваться над ней.

— Мы ответим на все твои вопросы.

— Но хотя бы… хотя бы скажите мое имя! — плакала она, умоляюще глядя на него.

Он устремил на нее глаза, глядя на ее длинные черные волосы, растрепавшиеся с прошлой ночи, на милое, тонко очерченное лицо, объятое ужасом, на прекрасные глаза, сверкавшие подобно изумрудам, и отметил также выпуклость ее грудей под запачканной курткой из оленьей кожи. У него перехватило дыхание от потрясающей красоты этой женщины, несмотря на ее истощенный вид и заляпанную грязью одежду. Его охватило невероятное волнение, когда он дал ей ответ на заданный вопрос.

— Тебя, малышка, зовут Катарина Честер, — нарочито медленно сказал он, наблюдая за выражением ее лица хитрыми, горящими глазками. — И я с гордостью могу сказать тебе, что ты моя жена.

Его жена! Неужели это правда? У нее засосало под ложечкой. Его жена!

— Катарина Честер? — невнятно повторила она.

Он кивнул. Тот, что был пониже ростом, Вилли Джо, вдруг хмыкнул.

— Угу. Именно так, маленькая леди. Ты его жена. Это Фрэнк Честер, а я его брат, Вилли Джо. Мы твоя семья, девушка.

Брайони переводила глаза с одного мужчины на другого, молясь Всевышнему, чтобы хоть что-то знакомое зашевелилось у нее в мозгу, но не могла даже вспомнить, встречала ли кого-нибудь из них прежде. Она чувствовала, что вот-вот зарыдает, хотела сдержаться, но не смогла: горячие слезы покатились ручьями по ее грязным щекам.

— Я… я ничего не помню! — выдохнула она. Кошмарный сон становился явью. В голове была такая пустота, будто вокруг сгустилось мертвое пространство.

— Я… не знаю вас… ни одного из вас! — стонала девушка.

Фрэнк Честер улыбнулся ей.

— Все в порядке, радость моя, — нежно сказал он. — Ты прошла через тяжелые испытания, когда тебя захватили в плен индейцы, и все такое. Ничего удивительного в том, что ты ничего не помнишь. Но не волнуйся. Я все тебе объясню. И мы с Вилли Джо хорошо позаботимся о тебе. Понемногу ты придешь в себя.

Она сидела на жесткой земле и не могла удержать градом сыпавшиеся слезы. Усталость и боль терзали ее тело и сотрясали душу. Но память не возвращалась. Она сознавала, что мужчины вставали, уходили, возвращались, болтали. Рыдания не давали ей возможности услышать, о чем они говорят между собой. Она просто продолжала сидеть, где была, оледеневшая от кошмара, и ее мысли метались в поисках ответа. Но ответа не было, кругом была одна пустота, темная завеса сплошной пустоты, которая проникла в нее и наполняла девушку отчаянием.

Почему она не могла вспомнить? Что с ней приключилось? Что она должна предпринять?

Слезы лились не переставая. Ее щеки и волосы промокли от слез. От сотрясавших ее рыданий болели мышцы, от набухших век ничего не было видно вокруг. Ей хотелось визжать, убежать куда-нибудь. Но это было бы сумасшествием. Ну куда она могла убежать от самой себя или от страшной пустоты в голове? Что делать?

«Вспомни! — собрав остатки воли, приказала она себе. — Вспомни, вспомни!»

Но у нее ничего не вышло. Ее мозг был пуст и непроницаем. Она ничегошеньки не могла вспомнить.

«Кто я?» Молча терзалась девушка, в то время как рыдания становились все сильней. И тоненький коварный голосок в ее душе отвечал:

— Катарина Честер. Тебя зовут Катарина Честер.

Но эти слова не пробудили в ней абсолютно ничего, и она зарыдала с новой силой.

«Катарина Честер? — спрашивала она себя. — Катарина Честер?»

Они ехали шесть дней подряд, пока не сделали остановку в Кугар Джанкшн, чтобы купить продукты и переночевать в захудалом отеле этого грязного городка. Казалось, что Кугар Джанкшн каким-то неведомым случаем занесен в центр бескрайней, выжженной солнцем прерии.

Сначала Брайони только моргала, увидев кучку жалких строений и тощих понурых псов, рыскающих по единственной в городке пыльной улице. Прикрыв глаза рукой от солнца, она пыталась рассмотреть открывшуюся перед ней картину. Да, это городок. Маленькая грязная дыра и все же городок. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она видела человеческие существа, помимо Фрэнка и Вилли Джо Честеров, и у нее заболели глаза, когда она силилась разглядеть старого мексиканца, притулившегося на крыльце отеля в своем выцветшем серапе[14], и темно-бордового пьянчужку, ковылявшего из салуна. Но при мысли о том, что ее ждут приличная еда, настоящая постель и крыша над головой, ее сердце учащенно забилось. Она последовала за Фрэнком к отелю с чувством нетерпеливого ожидания, какого она уже давно не испытывала.

Брайони лишь смутно помнила о долгих, изнурительных днях, проведенных в седле. Если тело ее ломило от усталости, то с головой было еще хуже. Испытывая ужасное головокружение и страх, она все делала по указке Фрэнка: бесконечно томительными часами тряслась на пегом пони, на которого ее усадил Фрэнк; не ощущая никакого вкуса, пила воду из его фляги, варила кофе на костре, готовила зайчатину и бисквиты по вечерам; все ее действия были автоматическими. Она спала на жесткой земле подле Фрэнка, вознося хвалу Небу за то, что он не проявлял к ней внимания.

Девушка все еще не вышла из состояния шока и старалась преодолеть кошмар, мучивший ее. Смятение царило у нее в голове, из-за чего у Брайони постоянно болели виски. Она мало ела и почти не разговаривала. По большей части Фрэнк и Вилли Джо не обращали на нее никакого внимания; они либо ехали, либо закусывали, либо спали без задних ног. Она была рада этому. Ей вовсе не хотелось разговаривать. Изнуренная и переполненная ужасом, она хотела лишь одного — чтобы ее оставили в покое.

Когда они добрались до Кугар Джанкшн, было около семи вечера. Отель представлял собой крайне нуждающееся в покраске трехэтажное каркасное здание с жалюзи на окнах и крышей из дранки и выглядел древнее окружающих холмов. Но усталой Брайони было не до этого. Она последовала внутрь за Фрэнком, презрев крысу, шмыгнувшую мимо, когда они проходили по скрипучему полу веранды. Хотя солнце уже село, в грязном отеле с дощатым полом было невыносимо жарко.