Сидеть пришлось долго. Чай был выпит, а отец Тадеуш все не шел. Где, в каком тайнике хранил он списки? Наверное, где-то в подземельях костела. И как явно обрадовался, что избавляется от них. Похоже, они были источником его постоянного страха. Удружил ему Казимир Гломба, нечего сказать. Бедняга весь извелся за столько лет.

Однако куда он делся? Не дунул ли, часом, за агентами контрразведки? А что? Самый подходящий случай вымолить себе прощение перед тем, как начнутся карательные акции. И списки сдал, и московского шпиона прищучил…

Наконец послышались шаги. Отец Тадеуш вошел в комнату, достал из кармана и положил на столик, возле Романа, квадратную картонную коробочку.

– Вот то, за чем вы пришли. Коробка.

Устыдившись своих мыслей, Роман открыл коробочку и извлек из нее черный пластмассовый контейнер для фотопленки. Откупорив крышечку, увидел внутри туго скрученную узкую спираль. Микропленка. Один из главных шпионских атрибутов прошлого. Сейчас эти артефакты вызывают ностальгическую улыбку. В эру компьютеров и современных носителей, когда на крошечную «флэшку» можно записать тысячи страниц чертежей и текста, а также любую аудио– или видеоинформацию, достижения прошлого кажутся неуклюжими и громоздкими.

Впрочем, не всегда.

Роман аккуратно закрыл контейнер и уложил его в коробку.

– Не возражаете, если я заберу это себе?

– Буду очень рад, – вырвалось у отца Тадеуша.

– Я вас понимаю, – сказал Роман.

Он надел подсохшую куртку и положил коробку с микропленкой во внутренний карман.

– Не понимаете, молодой человек, – вздохнул священник. – Этот список – бомба. Если он попадет в руки особого отдела, многим людям, очень хорошим людям, патриотам своей родины, будет вынесен смертный приговор.

Роман вопросительно посмотрел на взволнованного ксендза.

– Нет, – поднял тот руку, – их не расстреляют в подвале. Ведь сейчас – демократия. Но их лишат работы, их лишат всех прав, от них отвернется общество, и в конечном счете это будет даже страшнее, чем расстрел. Они окажутся отверженными в своей стране, потеряют средства к существованию – и многие из них этого не вынесут. Скажу вам, такая демократия страшнее любой тирании.

– Вы можете не волноваться, – сказал Роман. – Этот список будет доставлен в надежное место.

– Конечно, лучше всего было бы его уничтожить, – задумчиво произнес отец Тадеуш. – Я предлагал Казимиру… Зачем такой риск? Но он и слышать не хотел. Ну да, это очень важный документ. Не мне решать его судьбу. Но, молодой человек, я столько лет прожил в страхе из-за того, что он хранится у меня… Моего имени там нет, Казимир сказал, что не вносил меня в список. Но одно то, что я взял его на хранение, могло стоить мне самого дорогого, что у меня есть: моего сана и моей должности. И я боялся… Вы не представляете, каково это: жить все время в страхе. Нет, вы не думайте. Я готов помогать, как помогал и раньше. Но эта маленькая коробочка, спрятанная глубоко в подвале, отнимала у меня столько сил…

Он замолчал, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.

– Спасибо, отец, что сохранили его, – легонько сжал Роман сухой локоть священника.

Тот кивнул, стискивая руку в кулак, чтобы скрыть некстати задрожавшие пальцы.

– Может быть, у вас есть просьба? Я сообщу руководству, с вами свяжутся, решат ваши проблемы.

– Нет, все хорошо, – улыбнулся отец Тадеуш. – Мою главную проблему вы уже решили. А с другими я справлюсь сам. Если потребуется моя помощь, я готов к сотрудничеству.

– Хорошо, я так и передам.

– Вы уже уходите?

– Да, мне пора.

Роман поднялся, машинально пощупав карман с драгоценной пленкой.

– Одна просьба, – сказал отец Тадеуш. – Вывезите ее как можно быстрее за пределы Польши.

– Завтра она будет в России, – пообещал Роман.

– Дай Бог, дай Бог.

Священник вывел Романа из здания и, раскрыв широкий зонт, довел до калитки.

– Всего вам хорошего.

– До свидания, отец Тадеуш. Спасибо вам за все.

Ксендз перекрестил Романа и осторожно прикрыл за ним калитку.

Выскользнув наружу, Роман вышел на улицу и неторопливо направился в сторону площади. Заветная коробка лежала в кармане. Задание было выполнено.

Гроза затихала. Молнии мелькали в отдалении, раскаты грома запаздывали все больше. Роман сел в машину, удовлетворенно потрогал в кармане твердые уголки коробки. Казимир Гломба не подвел. Вернее, не подвела его внучка. Привезла на место и, практически, отдала ценный груз из рук в руки. И ничего не потребовала взамен!

Но – это был все еще открытый вопрос. Не напрасно она так оживилась, когда Роман отправлялся к Яцеку. Что-то за этим оживлением кроется. Будет просить за свои труды вознаграждение? Скорее всего. Характер вознаграждения может быть разный, дама она непредсказуемая. Но какие-то требования выдвинет наверняка. В этом Роман почти не сомневался. Иначе он ничего не понимал в людях.

Перед тем как ехать в гостиницу, набрал номер Дубинина. Прошло уже более двух часов, поди, подполковник весь извелся. Но сам не звонит, понимает, что Роман на передовой, идет в штыковую атаку и отвлекать его до окончания атаки нельзя.

– Что так долго? – несколько резко спросил Дубинин.

– Соскучился, милый?

– Морозов!

– Да все нормально, подполковник. Можешь бежать за шампанским.

– Взял?

– Так точно.

– Какой объем?

– Минимальный. Контейнер с микропленкой. Лежит в кармане и передает тебе приветик.

– Значит, так, – не поддержал гривуазный тон Романа Дубинин. – Сегодня оставайся на месте, а завтра с утра гони в Варшаву. Там сдашь контейнер в посольство нашему человек. Его фамилия Орлов.

– И все?

– Все.

– А когда явиться за ценным подарком?

– Вызовут отдельно, – усмехнулся Дубинин.

– Билет-то на самолет обеспечат? Или за свой счет?

– Получишь у Орлова.

– Ну, и на том спасибо.

– Пожалуйста.

– Подполковник, один вопрос.

– Валяй.

– А что эта наша дамочка? Гонец то бишь?

– Что?

– Как с ней быть?

– А какие проблемы?

– Мне кажется, она на что-то претендует.

– Тебе кажется – или нет?

– Ну, как тебе сказать…

– Все, Морозов, не морочь мне голову. Тебе сказали, человек помогает от чистого сердца. Или ты на самом деле такой испорченный, что не можешь в это поверить?