Дождь сделался как будто тише. На все равно шлепало и лилось довольно устрашающе. К тому же совсем стемнело. Самая для вылазки подходящая погодка.

Роман сел в машину, медленно поехал по городу. На всякий случай сделал несколько восьмерок, проверяя, не увязался ли кто следом. Последняя фаза операции была самой ответственной. Когда до цели рукой подать, легче всего, расслабившись, потерять ее.

Решив, что хватит петлять и никому в этом прибитом дождем городишке до него дела нет, Роман выехал на центральную улицу, взяв направление на костел.

Тротуары были мокры и пустынны. Магазины к этому времени закрылись. Изредка проносилась, разбрызгивая воду, торопливая машина. Блестели под фонарями заборы и крыши домов. Время от времени сверху бесшумно срывалась ослепительная змейка, и через несколько секунд прокатывался отдаленный гул.

В одну из вспышек Роман увидел крест на маковке купола – и проехал мимо. Он не хотел оставлять машину под самым костелом. После их с Мартой визита в городке пойдут неизбежные пересуды, и ни к чему вплетать в них отца Тадеуша.

Остановился он парой сотней метров дальше, возле площади. Тут было достаточно нейтральное место, и его «БМВ», стоя в ряду других машин, совершенно не привлекала внимания.

Ливень сменился временным затишьем, перейдя в частый легкий дождик. Мелкие капли меланхолично постукивали по крыше, прозрачные струйки пунктиром скатывались по лобовому стеклу. Роман вышел из машины и двинулся к костелу.

Дошел он до него быстро, но тут же наткнулся на проблему: двери были заперты. В общем, оно и понятно, всякие службы давно закончились, и даже божьему дому надо отдыхать от дневных хлопот.

Но все-таки как попасть внутрь?

Роман двинулся вдоль стены. Наткнулся на ограду, примыкающую к тыльной стороне костела. Свет уличного фонаря сюда не проникал, что сильно затрудняло ориентирование.

В это время дождь хлынул с новой силой. Черное небо разодралось клочковатым, голубым зигзагом над самой головой, и вслед за тем трескучий грохот обрушился на землю. Заверещали на разные голоса автомобильные сирены, поднимая шум по всему городу.

Роман вобрал голову в плечи, секунду подумал, ухватился за верхнюю перекладину калитки и в два приема оказался на другой стороне.

Не успел он сделать нескольких шагов, послышалось грозное рычание и зазвенела цепь. Роман отскочил к стене, спасаясь от невидимого врага. Вспыхнула молния – в метре от себя он увидел оскаленные клыки немецкой овчарки. Если бы не отскочил, его нога была бы у нее в пасти.

Упустив врага, страшная псина затряслась от ярости и начала судорожно, хрипло лаять. Роман, держась стены, двинулся к двери, замеченной им во время вспышки.

Псина, натягивая цепь, сопровождала его, издавая тот же надсадный лай. Дождь лил как из ведра. Романа уже и кожаная куртка не спасала, когда открылась дверь и высокий человек возник на освещенном пороге.

– Хто цо ест? – сурово спросил он в темноту.

– Свои, – откликнулся Роман. – Успокойте собаку.

– Русский? – спросил человек.

– Русский.

– Шарик, цыц. В будку!

Пес, порычав для острастки, убрался в конуру.

– Проходите, – посторонился человек, пропуская гостя в дверь.

Сам он задержался на пороге, проверяя, нет ли кого еще. Только после этого закрыл дверь и заложил ее большим крюком.

– Я один, – сказал Роман.

– Я вижу, – усмехнулся человек.

На вид ему было лет пятьдесят пять, одет он был в черный пиджак и брюки. Роман уже понял, что это кто-то из местных священников.

– Что вам надо, сын мой? – спросил священник, не пуская гостя далее коридора.

– Я ищу отца Тадеуша, – прямо сказал Роман.

Священник пристально посмотрел на него:

– Я отец Тадеуш.

– Тадеуш Сарна?

– Он самый, – слегка поклонился ксендз.

– Меня зовут Роман. Роман Морозов. Я – из Москвы.

– Я это уже понял.

– Тем лучше. У меня к вам серьезный разговор… Яцек.

Отец Тадеуш вздрогнул, машинально обернулся, хотя за ним были лишь каменные стены.

– Пойдемте, сын мой, в комнату, – открыл он одну из дверей. – Вам надо обсохнуть и попить чая.

«Ничего не имею против», – подумал Роман, вступая вслед за отцом Тадеушем в пристроенную к костелу жилую часть.

Они прошли в небольшую чистенькую комнатку с распятием, где был растоплен камин и по маленькому телевизору шла трансляция футбольного матча.

Телевизор отец Тадеуш немедленно выключил и заодно убрал со столика какую-то книжку, судя по обложке, не религиозного содержания.

– Вы садитесь, Роман, садитесь, – указал он на второе кресло. – Снимайте куртку, я посушу.

– Я, вообще-то, ненадолго, – сказал Роман, отдавая ему куртку.

Отец Тадеуш ловко накинул ее на деревянную вешалку-стойку, поставил стойку ближе к камину.

– Посидите, я сейчас приготовлю чаю.

Он включил электрочайник, положил в кружку заварку. Все это время посматривал на Романа, пряча глаза за седые брови. Изучал.

Роман тоже присматривался к хозяину, хотя свое мнение о нем составил в первую же минуту знакомства. Человек неплохой, старательно исполняющий свои обязанности, наверное, отзывчивый к чужому горю. Живет тихо, но в состоянии постоянного внутреннего напряжения. Привычка жить двойной жизнью закалила его, но страх жил в его душе и не давал покоя.

– Вам сколько сахара?

– Ложку.

Отец Тадеуш поставил на столик кружку с чаем, осторожно сел в кресло.

– Как здесь тихо, – сказал Роман.

– Да, тихо, – согласился священник.

Роман помешал чай, положил ложечку на блюдце. Отец Тадеуш следил за его действиями спокойно, как будто посланцы Москвы пили у него чай каждый вечер.

– Вы не догадываетесь, зачем я пришел? – спросил Роман.

– Мои догадки не имеют большого значения, – усмехнулся ксендз. – Скажите, я буду знать.

– Хорошо. Я к вам от Казимира Гломбы.

Отец Тадеуш глянул на Романа со странным выражением, которого Роман не понял.

– Наконец-то, – прошептал священник.

– Казимир Гломба оставлял у вас список, который очень нужен нам, – сказал Роман.

– Да, да… – кивнул священник, потирая руки.

– Вы… могли бы передать мне его?

– Подождите здесь, – сказал отец Тадеуш, вставая.

Он быстро вышел из комнаты. Роман, несколько удивленный его реакцией, остался сидеть в кресле.