– Чей-то ведомственный. Этот чувак там жил. Дом расселили, ключи от всех квартир остались у нашего чувака. Глеб попросил разрешения хранить там картошку.

– Приятель был в квартире после того, как ключи дал?

– Нет.

– Еще раз, где это?

– Между улицами Молдагуловой и Снайперской.

– Мы выезжаем. Берите чувака за жабры, сажайте в машину. Встречаемся… – Турецкий взглянул на карту Москвы, висевшую на стене, – на перекрестке Рязанского проспекта и улицы Паперника.

– Едем! – Голованов дал отбой.

– Что? – Слава взъерошил волосы.

– Кажется, нашлась потайная квартира. Поехали!

– Ты на три часа совещание назначил.

– Да, черт! – Александр набрал номер внутренней связи. – Клавдия Сергевна, это ты, душа моя? Голубушка, не в службу, а в дружбу. Отзвонись членам моей бригады, нужно совещание с пятнадцати перенести на девятнадцать. Да сегодня, душа моя, сегодня, когда ж еще?! Кричу?! Ну извини, это нервное. Я тебе сейчас список заброшу. Целую. Ты у меня одна, словно в ночи луна, – скороговоркой произнес Александр, бросая трубку.

– Так, может, сразу криминалистов прихватим? И судмедэксперта?

– Пожалуй, – вздохнув, согласился Турецкий.

Первое, что ударило в нос, – запах нечистот и особый, кислый запах, присущий тюремным камерам. Квартира была погружена во тьму. Луч фонарика озарил комнату. Она была пуста.

Ведро с открытой крышкой стульчака в углу комнаты распространяло запах тюремной параши. Один из оперов прошел к окну, снял лист фанеры, распахнул окно. Солнечный свет хлынул в помещение. Мужчины единым движением глубоко вдохнули струю свежего воздуха.

Растерзанная постель со смятыми, окровавленными простынями.

– Не слабо! – высказался судмедэксперт.

– А вот и хрен моржовый! – Грязнов кивнул в угол кровати, где действительно «отдыхал» после трудов огромных размеров резиновый фаллос в следах запекшейся крови.

– Наручники, – указал на пол криминалист Алик Зуев.

На полу, возле постели, валялась пара наручников. Одно кольцо было раскрыто, другое – замкнуто. От этого второго кольца тянулся вдоль кровати длинный металлический шнур. Проследив глазами его путь, Турецкий увидел вторую пару наручников, защелкнутую на противоположной высокой металлической спинке.

– Кого же это здесь на цепи держали? – ахнул Зуев.

– Женщину, надо полагать, – сквозь зубы ответил Грязнов. – Хочешь, я угадаю, как ее зовут? – невесело пошутил он.

– Смотрите, записка! – Зуев стоял возле старенького колченого стола.

На столе – металлическая кружка с огарком свечи. Из-под нее торчит клочок бумаги.

Турецкий подошел. «Все готово. Жду звонка» – было написано печатными буквами на обрывке газеты.

– Что ж, господа специалисты-криминалисты. Работы вам здесь – непочатый край, – констатировал Александр Борисович. – Альберт Александрович, постарайтесь сделать все необходимое как можно быстрее и как можно тщательнее.

– Вообще-то одно исключает другое, – усмехнулся Зуев.

– А вы постарайтесь.

Грязнов, вынимая трубку мобильного, произнес:

– Думаю, следует сконцентрировать поиск автомобиля Каменева в окрестностях этого славного местечка.

…Клавдия Сергеевна, будучи женщиной ответственной и неравнодушной к Турецкому, выполнила его просьбу и сообщила членам оперативно-следственной группы об изменении времени совещания. Позвонила она и Левину, к которому также была неравнодушна.

Олег Николаевич, работавший в Шереметьево с другими членами группы, поблагодарил Клавдию, передал информацию коллегам, работавшим с ним в данный момент на летном поле. Единственным членом бригады, о котором Олег попросту забыл, был стажер Безухов. Забыл о нем Олег по понятной, в общем-то, причине – Безухова перед глазами не было, он сидел в отделе кадров.

Стажер, закончив работать с карточками летного состава, обобщил информацию в виде красивых графиков, перекинул ее на дискету – не здесь же распечатывать секретные материалы – и начал собираться на первое в своей жизни совещание под председательством самого Турецкого.

Об Александре Борисовиче он наслушался столько легенд от своего руководителя Левина, что сама мысль о предстоящем совместном обсуждении первых результатов предварительного следствия вызвала в нем трепет.

Можно было связаться с Левиным и поехать на Дмитровку вместе. Но Кирилл был человеком в прокуратуре новым, к тому же весьма застенчивым от природы. Кроме того, рассказанная Турецким притча о юноше, облитом буддийским монахом водой из ведра, произвела на него глубокое впечатление. Он понял, что лишних вопросов задавать не следует. И рассудил, что, если сам Левин не позвонил ему и не предложил поехать в Генпрокуратуру на служебной машине, добираться следует самостоятельно.

Ада Григорьевна без конца отлучалась из кабинета, сетуя на задержку рейса на Пермь.

– Я вам не нужна? – то и дело спрашивала она Кирилла.

И, получив отрицательный ответ, опять исчезала.

– Она к брату побежала, – оправдывала начальницу Верочка. – Они видятся редко, она соскучилась.

– А где брат? – машинально спросил Кирилл, выключая компьютер.

– Он в служебке, у стюардесс. Чего ему по залу болтаться? Не посторонний же человек.

Худощавый, рыжеватый мужчина действительно провел томительные часы ожидания посадки на рейс Москва – Пермь в обществе молоденьких и веселых стюардесс, которые и должны были провести его на борт лайнера.

Развлекая их байками, он думал о том, что можно было бы сесть на иной самолет. Учитывая, что Шереметьево забито следователями и оперативниками, логично убраться отсюда как можно скорее. Так, наверное, поступил бы на его месте другой человек. Но тогда нужно было бы объяснять, чем вызвано изменение маршрута. Он говорил, что ему нужно именно в Пермь. На это обратили бы внимание стюардессы. Зачем поднимать волну? Нет, он четко следовал своей заповеди: не спеши, замри горным орлом, выжидай, зорко оглядывая окрестности. Твой час придет, и это будет час твоей победы.

Самолет ТУ-154 вылетел в Пермь с пятичасовым опозданием, в тринадцать тридцать.

Как раз в это время Кирилл направил стопы на Дмитровку.

…Безухов намеренно приехал пораньше, чтобы распечатать наработанную информацию. Дверь в кабинет Турецкого была заперта. Он потоптался, прикидывая, где бы пристроиться.

По коридору, с чайником в руке, шла фигуристая дама. Безухов узнал ее – это была секретарша самого Меркулова.

– Здравствуйте, – учтиво произнес он.

– Здравствуйте, – надменно ответила Клавдия Сергеевна и прошла было дальше, но тут же остановилась.

– А что вы здесь делаете, у кабинета Александра Борисовича?