ветра. Так я несколько минут стояла на холодном порывистом ветру и ждала, пока он затихнет. К своему счастью, я дождалась девочку Иру, нашу соседку, она тоже шла одна. Мы, русская девочка Ира и армянская девочка Наира, пошли вместе, взявшись за руки, против ветра.

Однажды, дело было утром, опять по дороге в школу. На меня, маленькую в красном пальтишке, широко размахивая крыльями, налетел огромный красный петух. Я очень испугалась и с криком побежала… Когда родители вернулись с работы, бабушка рассказала им о случившемся, после чего папа пошёл к хозяевам петуха, выкупил этого красного беса и велел им прирезать его у себя на глазах. С тех пор больше этого агрессивного петуха я не видела, но долго ещё обходила всех домашних птиц стороной. В одно время боялась даже индюков и гусей, пока мама не объяснила мне, что воинственное поведение птицы было из-за моего красного пальто, а теперь нечего бояться, нет ни того, ни другого.

А ещё к нам пристроилась дворовая кошка. Это была обычная серая кошка, которая часто бегала у нас во дворе, но взгляд у неё был такой доверчивый. Мама иногда подкармливала её. Однажды, в очень холодный день, она поскреблась к нам в дверь, и мы её впустили погреться, затем вывели в коридор, чтобы она не лезла в нашу белоснежную постель грязными лапками. Днём мы её обратно впускали. Так прошла зима. Как-то я осталась с кошкой одна дома. Мы долго играли с ней и просто разговаривали, потом я достала из портфеля цветную бумагу, ножницы, клей и начала делать аппликацию по труду. Ножницы лежали на столе, и мне вдруг захотелось поиграть в парикмахера: «А давай-ка постригу тебя», – обратилась я к кошке. Отрезала ей немного усики. Кошка сразу переменилась в характере, не узнавала меня и, больно царапнув кисть моей руки, убежала.

Когда мама вернулась с работы, спросила: «Что ты делала одна?» Я ей всё рассказала. Она мне объяснила, что нельзя у кошек стричь усики, это их органы чувств. Когда кошка обнюхивает какой-нибудь новый предмет, она одновременно с этим ощупывает его направленными вперед усами – так же, как мы ощупываем предметы кончиками пальцев. «Усики у животного отрастут, но больше так не делай», – сказала мама. Я чувствовала себя виноватой, мне было жалко кошку, она больше не заходила к нам домой, была как чужая, но мама по-прежнему продолжала подкармливать её, оставляя миску во дворе у лестницы.

* * *

Наступила весна, погода стала теплее. На поле снег уже начал таять, там стало грязно, и мы ходили в микрорайон в обход. Оказалось, что мой одноклассник Лесных Игорь живёт на соседней улице. Иногда мы пересекались и вместе шли в школу и домой. Когда нас перевели во вторую смену, после уроков нас встречала моя мама, мы провожали Игоря, а потом шли дальше своим путём. Игорь был весёлым мальчиком, заводилой в классе и во дворе. Он много говорил, шутил, смеялся, с ним было весело.

Наконец, летом папа получил ордер на новую квартиру, и мы переехали в новый дом в новом микрорайоне на проспекте Строителей. С бабушкой, дедушкой и Наташей за время недолгого соседского проживания у нас сложились тёплые, почти родственные отношения. Родители приглашали их на все наши семейные праздники.

Художник Каринэ Арутюнова

Однажды, уже в старших классах, наша классная руководительница Людмила Кузьминична решила, что на двадцать третье февраля будем дарить мальчикам одинаковые подарки, а не кто кому что хочет, чтобы никому не было обидно. То же самое и девочкам на восьмое марта.

Пришло восьмое марта, нам всем подарили одинаковые подарки, большие чашки и книжки с поздравительными открытками. Вдруг Игорь достаёт из портфеля куклы и хочет подарить девочкам. Людмила Кузьминична запретила, но Игорь сказал, что у него их полный портфель.

– Ну, раз полный портфель, тогда можно, – согласилась учительница.

На самом деле у Игоря в портфеле было всего две куклы, наверное, стащил у своих старших сестёр-близняшек. Он передал одну куклу красивой однокласснице Лене, а другую… Я спокойно сидела за своей третьей партой у окна и ничего не ожидала. Сзади сидящий мальчик толкает меня в спину и передаёт куклу.

– Кому передать? – спросила я растеряно.

– Это тебе.

Я удивленно посмотрела на Игоря, поблагодарила, а он сидит покрасневший и улыбается…

В конце учебного года семья Игоря переехала жить в Кисловодск, в тот уютный городок, где когда-то почти год жили и мы.

* * *

Я полюбила город Шахты, меня постоянно окружали только хорошие люди. Мои родители со всеми знакомыми поддерживали добрые отношения, а с близкими – дружеские.

Была и первая любовь. Она началась летом, с нашего двора, мне было лет тринадцать. У нас во дворе была большая спортивная площадка, мы с девочками очень любили играть там в баскетбол. Часто во время таких игр к нам присоединялись мальчишки из соседнего здания. Естественно, команды разделялись, играли команда девочек и команда мальчиков. Во время игр я заметила, что невысокий Алёша почти не сводит с меня взгляда. Я тогда подумала: «Он маленького роста, этот симпатичный. Чего это он всё время на меня смотрит?»

Лето закончилось, мы пошли в следующий класс. Оказалось, Алёша ходил в ту же школу, он на год младше меня. Раньше мы никогда с ним не пересекались, а сейчас даже в школе меня преследовал пристальный взгляд его небесно-голубых глаз. «Он маленький, – думала я, – но ведь физиологически же мальчики с возрастом обгоняют девочек в росте, вырастет и Алёша».

Меня окружали много голубоглазых сверстников, но свет этого взгляда врезался мне в самую душу. Мне было грустно, когда долго не видела его. А однажды, когда я заболела и только через неделю пришла в школу, Алёша подружился с моим одноклассником, и почти каждую перемену приходил к моему классу. Незаметно пролетело время… Не знаю, какое было бы продолжение истории этой детской первой любви, но всему приходит конец.

Художник Каринэ Арутюнова

Мы прожили в Шахтах девять лет, которых хватило мне для глубоких незабываемых воспоминаний о детстве. Маме так и не удалось привыкнуть к тяжелому климату шахтёрского городка, из-за чего она часто болела, и отец решил, что мы должны вернуться на родину. Отец обменял нашу трехкомнатную квартиру в городе Шахты на аналогичную в Степанакерте, и мы уехали. Даже на родине свет и тепло тех небесно-голубых глаз долго преследовали меня.