Если припрется, я сообщу. Не, дверь не выломает… Да, блин, Артур, я не одна! Имею я право на личную жизнь?

Прервав связь, она отчиталась:

— Короче, Саша, тебя уже ищут, а Яга позвонила в ментовку, что у меня драка. Артур подумал, что это ты пытаешься вломиться, собрался ехать спасать. Хорошо знакомый дежурил, а то бы приехал наряд, и объясняй им…

— Надо бы сваливать, — задумчиво прошептал я, указал на связанных. — Вот только что с этими делать? И если менты все-таки нагрянут, что тогда?

Семерка пожала плечами:

— Выйду, поговорю. Никто сюда не вломится, не дрейфь! А вот засаду у подъезда устроить могут.

— Так ты отвечаешь на звонки по служебному телефону? — уточнил я. — А почему не…

Она прочла мои мысли и ответила:

— Да, Саша, отвечаю, если не сплю. А дрыхну я по воскресеньям до обеда, и сон мой крепок, как ты уже заметил. Чтобы предупредить меня, тебе оставалось только лететь сюда, ты правильно все сделал. Давай продолжим допрос.

Я посмотрел на допрашиваемого, и тут закряхтел, завозился придушенный. Раскрыв глаза, заерзал по полу. Увидел нас, замер. Семерка взяла конфискованный при обыске пистолет с глушителем, неторопливо поднесла к его лбу. Киллер, совсем молодой ясноглазый парнишка, чем-то похожий на нашего Левашова, задергался, принялся отползать, как червяк.

— От пули не уползешь, — оскалилась Семерка, взводя курок. — Ты хоть понимаешь, что рыпнулся на агента КГБ, тебе теперь звезда!

Я мог попытаться сразу его загипнотизировать, но хотелось, чтобы он ощутил, что ему крышка.

— Н-нет, не знал. Я не хотел убивать!

— Да? Заставили бедненького? И сколько тебе заплатили? Во сколько оценили мою жизнь?

Я щелкнул пальцами, но Семерка воскликнула:

— Нет! Мне нужно, чтобы он сохранил ясное сознание! — Она обратилась к горе-киллеру: — Вас послал Кеша Синишин. Сколько дал аванса, сколько пообещал за мою ликвидацию, когда вы встретитесь и где?

— Сказал, сам нас найдет…

— Врешь!

Семерка наотмашь ударила киллера, улыбнулась и констатировала:

— Кафе «Березки». Замечательно! Я знаю, где это. Четырнадцать ноль-ноль. По двести тысяч на лицо, аванс — сотка на двоих. — Она усмехнулась. — Не продешевили, а? Двадцать лет теперь вам светит. Так жили бы себе…

Лицо киллера стало мертвенным.

— Удивлен, Егорушка, что я в курсе? Вообще удивительно, да, что вы попали в засаду? Как думаешь, почему? — В ее голосе звенело торжество. — Потому, Егорка, что вас слил заказчик. И вас, и Синишина. Так что с тебя внешность Синишина. Скажешь — попытаюсь скосить срок и обещаю, что останешься целым, а не как… Фафел.

Допрашиваемый покосился на подельника и шумно сглотнул слюну.

Вести допрос, читая мысли, — конечно, читерство, но способ превосходный: преступник не знает, что все сведения получены из его головы, и легко раскалывается.

Ненадолго Семерка оставила киллера, куда-то отлучилась. Я не стал спрашивать, доверившись профессионалу. Вернулась она минут через десять с листком бумаги, показала мне набросок — портрет пожилого мужчины в кепке. Затем сунула его под нос киллеру:

— Кеша выглядит вот так?

Киллер молча кивнул, и в этот момент в дверь позвонили. Мы с Семеркой переглянулись, она взяла пистолет с глушителем и осторожно, на цыпочках, направилась к двери. Я на всякий пожарный тоже приготовился отстреливаться. Прижимаясь к стене, Семерка посмотрела в глазок. Я сместился с предполагаемой линии огня и взял дверь под прицел.

— Свои! — обернувшись, сказала Семерка одними губами и открыла дверь.

Я на всякий случай прицелился, и переступивший порог парень готической наружности, в черном драповом пальто и шляпе, слегка обалдел, замер, а потом у меня перед глазами будто зарябили помехи.

— Это еще кто? — возмутился гость возле самого моего уха.

Вспомнилось, что когда играл в компьютерные игрушки, у некоторых персонажей был талант — блинк, они могли преодолевать расстояние практически мгновенно.

— Свой! — крикнула Семерка. — Саша, опусти пистолет, это двести двадцатый из Иваново по прозвищу Скотина.

Перед глазами прояснилось, я опустил пистолет.

— Двести двадцать — напряжение — ток — электрический скат, — объяснил гость и протянул руку. — Скат — Скатина.

— Ты меня током не шибанешь? — сыронизировал я, пожимая руку. — Саша. Мне было бы удобнее называть тебя по имени.

— Как скажешь. Ян.

Глаза у парня были черные, волосы — тоже, кожа — цвета молока.

Семерка коротко рассказала Яну про заговор Шуйского, он слушал, и градус готичности в нем повышался с каждым словом.

— Когда приедут остальные? — спросил он.

Выехали одновременно с тобой, но — из Москвы, двое.

Из столицы добираться на машине часа три. С момента, как Семерка разослала сообщение своим, прошло полтора. Сейчас без двадцати час. Нам в два надо брать Кешу Синишина — они по-любому не успеют добраться к этому моменту.

Гость подошел к киллеру и профилактически пнул его берцем — он сложился, второго, избитого, пинать не стал.

— Я так летел, что чуть старуху не задавил, — проворчал Ян. — Кто еще будет из наших?

— Сто двадцатый и триста двадцать четвертый.

Ян покосился на меня, вскинул бровь.

— А он тут каким боком?

— Он мне жизнь спас, — вступилась за меня Семерка и облизнулась. — Саша в теме.

Ни ко мне, ни к Яну она старалась не приближаться.

— Ну, как знаешь, — резюмировал он. — Моя какая задача?

— Вообще — со мной поехать. Но кто-то должен присмотреть за этими и дождаться остальных, ввести их в курс дела. Нерушимого уже ищут менты, ему на дело нельзя. Но и тут оставлять небезопасно.

«Ищут менты»! — вдруг дошло до меня.

С самого утра я будто бы вошел в боевой режим и все никак не мог из него выйти, а потому с соображалкой было туго. Тестостерон с адреналином аж из ушей капали, толкали на подвиги. Мое предыдущее тело было неспособно на такие реакции, эмоции оно выдавало более блеклые.

— Семерка, все-таки надо валить, — сказал я. — Кагановский, которого я связал и оставил дома, знает, что я поехал к тебе. На месте ментов я к нему нагрянул бы в первую очередь.

— Единственное, что они могут сделать без моего согласия — установить наблюдение в парке напротив подъезда…

Семерку прервал звонок в дверь. Она навела свой табельный пистолет на пленника:

— Только пикни! Саша, подстрахуй.

Я