Тренер, значит. Человек публичный, его все в городе знают, ему чужое внимание привычно. Вспомнился случайный алкаш, приставший ко мне на лестничной клетке. Пусть думает, что я — просто прилипчивый тип. Вот только я тоже слегка публичный. Хотя о том, что меня закрыли, в прессе не афишировали, мое лицо успело примелькаться в прошлом году. Надеюсь, его уже забыли.

— Здравствуйте, — проговорил я гипнотическим голосом и улыбнулся. — Это ведь и правда вы?

— Не знаю, о чем вы. Уходите, проворчал Синишин.

Я сел за столик, одну руку положил перед собой, вторую опустил на пояс и выхватила пистолет, направил его на Синишина под столом. Щелкнул пальцами свободной левой руки.

— Кеша, ты будешь делать, что я говорю.

Только бы получилось! Вроде глаза остекленели, лицо стало, как у покойника.

— Кеша, поднимаешься и идешь на выход.

Я убрал пистолет в кобуру, заметил Семерку на пороге, кивнул ей. Кеша поднялся и направился из кафе, как зомби. Неужели так просто? Пришел, увидел, победил? Мне думалось, это самая сложная часть плана. Видимо, местная мафия так обнаглела, что…

Подозрительное движение — за столиком у барной стойки. Я обернулся. Женщина с ребенком рывком поднялась, выхватила пистолет…

Я прыгнул на Синишина, чтобы сдвинуть его с линии огня. Грянул выстрел. Еще один. Кеша повалился на живот, на бежевой спортивной кофте расползалось алое пятно.

Снова выстрел. Заплакал ребенок. Завизжала девушка. Посетители в панике ломанулись на выход, дед с жабьей мордой распластался на полу.

Когда я достал пистолет, Семерка уже пристрелила женщину, и она сползала по стене, к ней подбежал орущий ребенок, которого она взяла для маскировки.

— Подох? — О, сколько отчаянья было в голосе агента Брайшиц!

Я перевернул Синишина на спину. Его выбило из гипнотического состояния, он пускал кровавые пузыри и тянулся к кобуре. Семерка спикировала к нему, перехватила руку.

— Кто меня заказал?

Он захрипел, засмеялся, попытался плюнуть ей в лицо — плевок не долетел.

— С-сука!

Семерка потрепала его по щеке.

— Молодец, спасибо. — Торжественно улыбаясь, сказала: — Аристарх Шуйский! Ай молодцы! Они всей кодлой…

С грохотом распахнулась дверь, в кафе вломились двое милиционеров с пистолетами наизготовку, прицелились в нас. Вот и приплыл ты, Саня. Суши весла.

— Руки вверх, лицом в пол, не двигаться… — заорал капитан, осекся: — Юлия?

Семерка распрямилась с хищной грацией пантеры и произнесла властным голосом:

— Старший лейтенант Юлия Брайшиц, сотрудник комитета Безопасность Родины. Уберите оружие. Вызовите «скорую». Срочно!

Рядовой все понял, отошел и принялся звонить в неотложку.

— Бээр? — переспросил капитан, не сводя с нас оружие.

Семерка тяжело вздохнула.

— Ксиву показать? Проводится операция по задержанию особо опасного преступника. Артур, ну в самом деле, твое рвение похвально, но… — Она сунула руку в карман куртки, выудила оттуда удостоверение — обычную черную книжицу с логотипом — кошачьей лапой с выпущенными когтями, нанизывающими крысу.

Вызвав «скорую», рядовой направился к нам, навел пистолет уже на меня.

— Руки вверх, не двигаться!

— Да не этот! — рявкнула Юлия. — Нерушимый — агент под прикрытием. Преступник вон тот, раненый, у него пистолет. И еще два киллера, пришедших по мою душу, у меня в квартире.

Капитан уставился в удостоверение, все еще не веря глазам своим. Я только предполагал, какие полномочия у Безопасности Родины, надеялся, что их хватит, чтобы отмазать меня от СИЗО.

Повернувшись ко мне, Семерка сказала:

— Ну все, теперь от нас мало что зависит. Операция переходит в… как бы сказать… острую фазу.

Глава 18. Соотечественники и соотечественницы!

Пока рядовой его обыскивал, Синишин вел себя, как бесноватый: шипел, пускал розовую пену и изрыгал проклятья:

— Вы не знаете, с кем связались! Я буду… жаловаться! Я ничего не делал!

— Разберемся, — ответил капитан Артур, вызвавший напарников, которые остались дежурить возле подъезда Семерки.

Я сосредоточился на его желаниях: больше всего на свете он хотел… единолично обладать Юлией Брайшиц. Дела!

Мы с ней отошли в сторонку, и я спросил:

— Можешь предположить, что теперь будет?

Покосившись на милиционеров, она немного подумала и ответила:

— У нас в БР очень жесткий регламент. При реальной опасности мы должны отчитаться перед кураторами, а те по своему усмотрению — незамедлительно отправить отчет Горскому по экстренному каналу. Затем мне подобает проинформировать местных начальников КГБ и МВД. Нестандартность ситуации в том, что лейтенанты сами отправили отчеты. Не одна я — каждый, кого поставили в известность. Распоряжение о том, как действовать, должно поступить свыше, и вот каким оно будет — вопрос.

— На месте Горского что бы сделала ты?

— Хм… — девушка потерла подбородок, вздохнула. — Ввела бы чрезвычайное положение. Отстранила кураторов от дел, взяла бы их под стражу — до выяснения обстоятельств. Ввела бы комендантский час…

— Даже так?

— Ну а что ты хотел? Одаренные восстали против того, кто их по сути создал. Предателем может быть кто угодно. Армия, милиция — они напрямую подчиняются Горскому, но кто-то может ослушаться. Ну, и я бы лишила одаренных способностей до тех пор, пока не выяснила, кто виновен, а кто нет.

— То есть ты думаешь, что возможны волнения?

— Все зависит от того, как быстро отреагируют ведомства. По идее, должны быстро — есть специальная форма. Для таких случаев создавалась БР, но… Кто бы мог подумать, что и там заведутся крысы! То, что происходит сейчас — нестандартно, КГБ, МВД и прокуратура могут тупо занять выжидательную позицию, хотя должны перейти полностью под контроль БР и выполнять наши распоряжения. Но пойдут ли они против кураторов, которые ведь тоже БР, — вопрос.

— Лишить дара можно дистанционно? — спросил я.

Семерка пожала плечами, глянула на открывающуюся дверь, куда вошли медики с носилками. Врач метнулся к Синишину, бегло осмотрел его, велел срочно везти в реанимацию.

Девушка приказала милиционерам:

— Вы двое — в больницу. Глаз с подозреваемого не спускайте! Если с ним что-то случится — сгною в застенках. Я остаюсь здесь до прибытия ваших коллег. Они поработают на месте и опросят свидетелей.

Артур, безнадежно влюбленный в Семерку, собрался было возразить, но передумал, пошел за медиками, что-то им объясняя. Из-за барной стойки на нас испуганно смотрел персонал: две девушки-близняшки и похожая на них женщина в возрасте. Заведение было частным, значит, работать в нем могли только близкие родственники.

— А что