— Что работаю менеджером в обычной компании. Помогаю клиентам подобрать подходящие им условия работы. Заполняю бумажки и всякое такое.

— И всё? — несколько разочарованно удивилась юрист.

— А что ещё я должна была сказать? Я не хочу в Африку. Мне и здесь-то солнце кажется слишком ярким. Я же там сгорю. И потом, я терпеть не могу пережаренное масло, — пожаловалась Бандо-сан.

— Так если бы правильно себя вчера подала, глядишь, и не пришлось бы покидать страну. Если только не ради поездки куда-нибудь на Сейшелы или Багамы. Ты должна была сказать, что сидишь на крупных военных поставках и танкерами загоняешь нефть в третьи страны. Что с тобой в лифте здороваются сами Мацудара, придерживая двери, — выдумала ещё более невероятную вещь. — Ты хочешь разбивать свои машины, или нацелилась только на чужие? Тогда в следующий раз выбирай что-нибудь подешевле, из экономкласса.

— Не напоминай об этом, пожалуйста. Как вспомню, до сих пор в дрожь бросает. У меня тогда, можно сказать, перед глазами вся жизнь пробежала, вплоть до надгробия, на котором было написано, она пыталась, но так и не смогла расплатиться. Здесь покоится то, что не удалось продать.

Фукуда громко, заливисто засмеялась, не стесняясь присутствия Цукуды.

— А вот я своему бывшему коллеге сказала что-то вроде того, о чём только что посоветовала. Видела бы ты его лицо. Обхохочешься. Многое потеряла. Жаль, я не догадалась сфотографировать, — юрист с досадой цыкнула, дёрнув щекой.

— Понятно. Фукуда-сан, вам на какое число брать билет в Эфиопию? Не забудьте прислать оттуда побольше свадебных фотографий. Мне же интересно, как у них это происходит, — шутливо, с наигранной завистью попросила менеджер. — И обязательно укажите, делится ли жених невестою с родственниками. Это особенно важно! В деталях. Сколько, с кем, как часто.

То, что сотрудницы свободно шутят о своей работе и начальстве — очень хорошая примета. Это успокаивало Цукуду. Вселяло в него надежду на светлое будущее. Значит, они уже вполне освоились на работе и не стремятся её покинуть. Первый признак того, что их всё устраивает. Намного легче переносить тяготы и лишения вместе, а не поодиночке. Вторым признаком послужило то, что, даже шутливо отзываясь о директоре, они делали это уважительно, не допуская двусмысленных высказываний. Пока трудно судить, насколько господин Мацумото хороший бизнесмен, но как человек он заслуживал высокой оценки. Для Цукуды это было важно. Он тоже хотел быть хорошим человеком, пусть даже не обязательно богатым. Он ведь должен подавать сёстрам пример, да и обещал им стать достойным человеком, стыдясь своего хулиганистого прошлого. Теперь ему приходилось нагонять своих одноклассников, ботаников и зануд, которые сумели неплохо устроиться в жизни, в отличие от своих более сильных, дерзких и бойких сверстников. Что поделать, если в школе балом правил культ личной силы, то за её пределами культ денег. В редких случаях — культ знаний, и то, под властью всё тех же богачей.

На секунду остановившись, глубоко вздохнув с печальной, ностальгической улыбкой, размяв пальцы, Цукуда продолжил старательно копировать текст с сайта одной из транспортных компаний.

* * *

— Ах ты ж… тьфу, — не выдержав, покрасневшая, но не от стыда, в порыве эмоций Аямэ плюнула на экран телефона, увидев присланную ей фотографию.

Опомнившись и воровато оглянувшись, она быстро принялась вытирать ни в чём неповинный аппарат.

Глава 15

На следующие несколько дней я с головой погрузился в работу. Помимо совместного проекта с компанией Айнэ, осложнённого деятельностью Нагано, а также поискам альтернатив для клиентов Солнечного ястреба, занялся созданием рекламы для Тойоты. Для последнего проекта пришлось даже привлекать двух временных помощников, поскольку с ним возникло много хлопот, беготни, разных согласований и доставок. Помимо этого я продолжил изучение рынка беспилотников, поскольку меня всё же заинтересовала эта тема. К тому времени нога у Цукуды более-менее зажила, поэтому он тоже активно подключился к работе. Хоть медицинскую повязку мой секретарь и снял, но ещё пару дней после этого немного хромал. Куда так торопился, непонятно.

Чем больше я работал, тем сильнее осознавал страшную правду. Если раньше мои желания не соответствовали возможностям с небольшим отрывом, то теперь он сильно увеличился. Более того, этот процесс продолжался. Аппетит приходит во время еды, кажется, так говорят. Хорошо, что на текущие нужды мне хватало денег, спасибо и за это. Всё было рассчитано и заложено в бюджет компании, но хотелось-то большего. Всё упиралось в вопрос — где взять столько ресурсов? Здравый смысл подсказывал, чтобы что-то куда-то вложить, это что-то сперва нужно откуда-то взять. Из ничего только криптовалюта «рисуется» на радость адептам веры в честных людей. Ладно, национальные валюты, там понятно кто их печатает и кто за это отвечает, а эти единички-нолики, кто понесёт ответственность, если завтра они все превратятся в сплошные нолики? Например, произойдёт какой-нибудь технический сбой. «Случайный», разумеется, а как иначе? Возможно, всё не так уж и плохо — эта технология прогрессивна, надёжна. Допустим, но я ей пока всё рано не доверяю. Начну доверять не раньше, чем когда буду точно знать, в чью дверь нужно постучать с вопросом: «Где деньги, Лебовски? Да мне плевать, как тебя зовут, сути вопроса это не меняет.» В этом отношении я немного старомоден.

Быстрый и успешный старт моей компании оказал ей плохую услугу. Чтобы продолжить динамично развиваться, нужно двигаться дальше в том же темпе. Пока я над этим размышлял, точно зная, что мне вскоре понадобится крупная сумма, а может, и не одна, лабораторию Укицу оставил в покое. Не лез к ней, не дёргал профессора, не задавал странных вопросов. Нельзя показывать заинтересованным сторонам, что я тороплюсь, нервничаю, чего-то опасаюсь или знаю того, чего не знают они. Все должны быть уверены в моей уверенности. В том, что у меня всё под контролем. Что, впрочем, не помешало мне закинуть на сайт ребят из хангурэ анонимный заказ на информацию об исследованиях профессора Йоруичи. Кто знает, а вдруг эта затея выстрелит раньше остальных? Иногда простые инструменты, лежащие на виду, оказываются полезнее хитроумных приспособлений. Если из этой затеи ничего не получится, ничего страшного, я ничего не потеряю, а если получится, сильно удивлюсь и буду долго смеяться.

Возвращаясь к рекламному проекту. Я трудился над ним со всей отдачей, в полную силу, прекрасно понимая, если опозорюсь, тогда передо мной закроются многие двери. Едва приоткрытые, и то по счастливой случайности. Второго шанса у меня может и не быть. Пользуясь кредитом доверия, а также ресурсами весьма небедной корпорации, подобно спруту опутавшей своими щупальцами всю Японию, я не только задал разработке её рекламы высокую планку, но и подошёл к делу с размахом. Отправил Цукуду в префектуру Миэ договариваться, чтобы на один день арендовать трассу формулы один Судзука. Также он должен был договориться с одной известной гоночной командой, чтобы они предоставили нам пару своих машин и узнаваемых пилотов.

По сюжету рекламы, молодая, любящая свою семью домохозяйка, готовя на ужин карри, неожиданно обнаруживает, что у неё закончилась приправа. Оставляя кипеть кастрюльку на плите, она спешно выбегает из дома, прямо в фартуке, садится в свою маленькую, семейную машину, из новой серии Тойоты, а потом мчится на ней в супермаркет. По пути, каким-то необъяснимым образом домохозяйка попадает на трассу формулы один, где в этот момент проходят гонки. Обгоняя всех, отчаянная дамочка с блеском завершает заезд и, пробивая ограду, исчезает на городских улицах, продолжая следовать маршруту, построенному спятившим навигатором.

Когда через несколько минут муж с детьми собираются за столом, хозяйственная жена ставит перед ними уже готовое блюдо, исходящее ароматным паром. Чтобы скрасить ужин, отец семейства включает телевизор, где в этот момент показывают церемонию награждения призёров формулы один. На пьедестале почёта известными гонщиками заняты только второе и третье место, а на первом стоит фотография, сделанная фотофинишем, на котором видна обычная с виду машина. Ниже, в бегущей строке, идёт объявление о розыске её водителя, предлагая за любую информацию о нём вознаграждение. И зрители, и участники гонок, и даже та самая семья у телевизора, кроме смутившейся домохозяйки, задаются вопросом — а кто же это может быть? В конце рекламы, показав женщину крупным планом, зрители слышат от неё