– Я опрометчиво назвала тебя сиськастой дурой. Зачатки мозгов у тебя все-таки есть.

Я усмехаюсь про себя и говорю с улыбкой на устах, стоя возле плиты.

– Это хорошо или плохо?

Она поразмыслив немного отвечает, что, смотря с какой стороны посмотреть.

Дети спят, и я радуюсь, что есть время немного отвлечься и поговорить со свекровью. Конечно я не думала, что у нас все сразу получится, но я должна была сделать все возможное чтобы мы смогли хотя бы сносно общаться.

Разливая кипяток по чашкам, я ставлю перед ней горячую жидкость и слышу ее скрипучий как у несмазанного дверного замка голос.

– Вот что Марфа, я знаю таких как ты. Увидела перспективного директора фирмы и сразу залезла к нему в постель. Против больших буферов мало кто из мужчин устоит, и ты решила взять быка за рога и родить ему сразу ребенка чтобы удержать и привязать к себе, – произносит свекровь свою пламенную речь и сузившимися от злости глазами смотрит на меня пытаясь выжечь на кофте дыру.

Слушая ее обвинения, я понимала, что в ее словах есть рациональное зерно, но только в отношении меня все это было неприменимо. Мне совершенно не хотелось никого привязывать к себе, и я забеременела не специально.

Но как доказать свою невиновность я не знала, да и, наверное, это было совсем ни к чему. Я устало потерла лоб и усмехнулась недобро.

– А, чтобы это было наверняка и надолго я родила четверых детей и теперь просто не знаю куда их деть, – заканчиваю я ее теорию и смотрю на нее пряча боль за маской улыбки. – Так что Вы мама приехали вовремя и сможете меня подменить, – говорю я и в моей голове начинает вырисовываться четкий план.

Старушка, осмыслив мои слова начинает трясти своими рыжими волосами в разные стороны и шипит как змея.

– Что ты задумала?

Я встаю и выливаю свою чашку с чаем в раковину.

– У меня запись в салон красоты через час, – говорю я и смотрю на висевшие на стене часы. – У Вас как раз есть отличная возможность познакомится с внуками.

Она вскакивает и с округлившимися от ужаса глазами тычет в меня указательным пальцем и орет как полоумная.

– Я к ним не подойду, так и знай!

Не слушая ее, я одеваюсь и выхожу из квартиры под ее писклявый протест и угрозы скорой расправы. Разговор ничего хорошего мне не дал, и я решила подключить тяжелую артиллерию в виде своих детей. Уж если они не растопят ее ледяное сердце, то я не знала, как мы сможем уживаться и делить Сергея между собой.

Мысленно прошу Гавриила присмотреть за детьми и с тяжелым сердцем иду в первый попавшийся салон. Естественно никакой записи у меня не было, но возможно в такой ситуации свекровь перестанет брюзжать и станет заниматься тем чем положено заниматься бабушкам – нянчить внуков.

Бальтазар

Слышу, как захлопнулась входная железная дверь и выползаю из-под дивана. Иду на кухню к холодильнику и вижу сидящую старушку, которая нервно заламывала свои пальцы и качала головой. Она совсем не походила на монстра, и я увидел ее растерянность и одиночество скрытое под слоями надменности, брезгливости и чего-то еще.

Увидев меня, она заворчала, едва шевеля губами.

– А, это ты поганец! Ну заходи коль пришел.

Я махнул хвостом и прошел к своей миске, всем своим видом сигнализируя что хочу жрать.

Неожиданно она подходит ко мне и начинает гладить меня по спине.

От этих нехитрых действий в душе внезапно все сжалось, а на глазах выступили первые за несколько тысячелетий слезы. За всю мою долгую жизнь никто ни разу не погладил меня и не пожалел. От осознания этой горькой правды стало так тоскливо и резко защемило сердце в груди.

Захотелось кинуться к старушке на шею и прижаться к груди с криком: «Мама!», но из моего горла вырвалось только хриплое: «Мяу!».

Эта была любовь на века, и она по всей видимости стала взаимной.

Два одиноких сердца потянулись друг к другу, и я понял, что в этот момент на небесах что-то произошло.

Гавриил стоял в дверях и улыбался, а я непонимающе смотрел на него и улыбнулся в ответ.

Бальтазар

Иногда я вспоминал как в тот злополучный день смотрел на улыбающегося пернатого и губы сами собой растягивались в ответную улыбку. Я не понимал, что происходило, но вряд ли это сулило мне чем-то хорошим. Ведь как известно, что ангелу благость, то демону смерть.

Земля подо мной не разверзлась, а на небе не засияла радуга, но по ощущениям на меня напала какая-то внезапная болезнь, которую простые смертные именовали словом совесть. И от нее избавиться мне никак не удавалось. Она временами накатывала на меня с такой силой, что я приходил кроватке Анны и подолгу смотрел на нее вспоминая и коря себя за то, что продал ее на невольничьем рынке и за то, что перед этим отдал ее на растерзание Бельфегору.

С «Лилит» у меня нормализовались отношения, и она иногда наливала мне в миску сметаны. Ее любимые лоферы я больше не трогал и помогал иногда нянчить детей.

Через месяц жизни в тесной квартире устав от плача и крика детей Сергей сообщил нам замечательную новость о том, что в выходные мы все переезжаем в загородный дом.

Старушке Сергей пытался пару раз намекнуть что она слишком загостилась, но она делала непроницаемое лицо и прикидывалась смертельно больной. Естественно никуда уезжать она не собиралась.

Я как никто другой ее понимал. А что ей было дома делать одной?

Она очень сильно привязалась к рыжей Танечке и пару раз я видел, как тайком улыбалась Марфа, видя в ней зачатки любви к маленькой девочке.

Марфа вообще была интересной женщиной, и я понял почему в небесном чертоге ее назвали святой. Выдержать всю нашу сумасшедшую компанию и еще четверых детей в придачу под силу не каждой женщине и даже не каждой святой, но она как-то справлялась, и я подозревал что пернатый и тут приложил свою руку. Поганец!

Наконец настал этот счастливый момент, и мы погрузились в машину и поехали в новый дом. Я думал, что это будет огромное помещение где я буду шкодить и прятаться во всевозможных углах, так как в квартире все мои укрытия не знал только ленивый. А когда приехали на место, то я увидел, что это был всего лишь двухэтажный дом, с просторными комнатами, но места было не так много, как мне бы хотелось.

Сергей не хотел выделять «Лилит» отдельную спальню, но Марфа погладила его по груди и сказала:

– Дорогой, это же мама!

Я видел, что свекровь стояла под дверью и слышала ее слова и после этого отношения к Марфе у нее изменились. Она стала немного добрее к ней так как поняла, что именно от Марфы зависит будут ли ей рады в этом доме или нет.

Детей старушка просто обожала и перестала со временем ворчать.