Увидев Теодору, он поспешно добавил:

— Простите, мисс! Я вас не заметил!

— Я пришла за носовым платком для леди Шейлы, — объяснила Теодора, чувствуя, что должна оправдать свое присутствие в комнате. — Она думала, что вы все сейчас ужинаете.

— Так и есть, мисс.

— Они должны закрывать окна, когда задергивают шторы! — не могла успокоиться горничная. — Никому нельзя доверять, никому!

— Святая правда! — согласился лакей. — Особенно нашей английской погоде!

— Что ж, спокойной ночи, — приветливо попрощалась с ними Теодора. — Я надеюсь, гроза нас минует.

Впрочем, даже если гроза и случится, вряд ли она нанесет большой урон замку. Но дома, в Маунтсорреле, дождь мог протечь под черепицу и обрушить еще один потолок…

Идя по коридору, Теодора все еще слышала ворчание горничной: ах, как она не любит гром с молнией и как опасны они для тех, кто попал под дождь.

И снова она отвлеклась на разглядывание картин, мимо которых шла.

Когда она вернулась в гостиную, там все было по-прежнему, джентльмены все еще были в столовой. Леди Шейла сидела на своем любимом диване, картинно расправив вокруг себя складки пышной юбки.

— А вы задержались! — заметила она Теодоре, беря из ее руки носовой платок.

— О, замок такой огромный…

— И верно. Слишком огромный, чтобы мужчина жил в нем один!

Она что, ее провоцирует? Теодора ответила леди Шейле молчанием. Но тут раздались голоса, и в комнату вошли джентльмены. Они над чем-то смеялись, лорд Ладлоу и сэр Иэн курили сигары.

Но Теодора следила только за графом — даже если бы рядом находилась сотня мужчин, он среди них все же доминировал бы — внешностью, некой аурой, заставлявшей всех остальных принимать его главенствующее положение, не столько по статусу, сколько благодаря его личности.

Она искала глазами его, он — ее. На мгновение их взгляды встретились, и все померкло для них вокруг.

Лорд Ладлоу взглянул на леди Шейлу, и граф предложил главному констеблю занять место возле Теодоры.

— Вы должны поговорить с мисс Колвин, сэр Арчибальд, — сказал он при этом. — Я уверен, она захочет узнать что-то о своем отце, каким он был прежде, многие годы тому назад.

— Мне нет нужды говорить, что вы очень похожи на вашу матушку, мисс Колвин, — проговорил главный констебль, улыбнувшись Теодоре. — Я помню, как познакомился с ней в академии, тогда же, когда познакомился с вашим отцом, и подумал, что она гораздо красивее, чем героиня любой картины.

— Мне это очень приятно слышать, — слегка зардевшись, ответила Теодора.

— А вы действительно очень похожи на свою мать! И, должен признаться вам…

Внезапно дверь гостиной распахнулась, все обернулись на шум, и какая-то женщина — судя по ее одежде, сиделка графини — бросилась к графу, крича:

— Милорд! О, милорд! Скорее! Пойдемте!

— Что такое? Что случилось? — недоумевал граф, вставая из-за стола.

— Ее светлость — о, милорд — не знаю, как вам сказать!

— Да что случилось?..

— Ее светлость — убили! Закололи! Она — мертва!

В первые секунды воцарилось молчание. Первым опомнился главный констебль — он встал и подошел к графу. Сиделка шумно всхлипывала и вытирала руками слезы, бежавшие по ее лицу, на котором смешались растерянность и испуг.

— Пойдемте, мисс Джонс, и по пути вы все нам расскажете, — мягко обратился к ней граф, разворачивая сиделку спиной к собравшимся.

Никто не проронил ни звука, пока они шли к выходу, но на пороге главный констебль обернулся к тем, кто оставался в гостиной:

— Господа, я буду весьма признателен, если все останутся здесь и не покинут своих мест до моего возвращения.

Все трое вышли, дверь за ними закрылась.

Сэр Иэн заговорил первым.

— Впечатляющий поворот событий! Подумать только! Интересно, у кого поднялась рука на эту несчастную? Это должен был быть человек в высшей степени подлый, без сердца…

Никто ему не возразил, все застыли там, где сидели, никто не сменил даже позы.

После сэра Иэна высказался майор Гауэр:

— Относительно убийства еще нет доказательств, и рано клеймить позором убийцу… Надо во всем разобраться. И сиделка какая-то истеричная…

— Да-да, пожалуй! — живо согласился с ним лорд Ладлоу.

Сказав так, он пересел вплотную к леди Шейле и начал ей что-то нашептывать, приблизив лицо почти к самому ее уху, явно стараясь, чтобы никто не слышал, что он говорит.

Александр Колвин встал:

— А я все же намерен не терять времени даром — посмотрю-ка я на картины, похожу, подумаю… Теодора, а ты не пройдешься со мной? Давай вместе решим, что делать кое с какими вещицами — в особенности с этим вот Фрагонаром… На мой взгляд, он отменно хорош! В высшей степени, исключительно! Но я бы непременно занялся осветлением красок…

Отец ее, несомненно, остался отстраненным от происходящего, погруженным в свой мир, и ей было легко ответить согласием на его предложение, чтобы он не заметил, что ее сердце бешено колотится, а сама она действует машинально, когда подошла к нему и встала рядом.

Думала она, конечно, только о графе, и напряженное ожидание подробностей о случившемся было невыносимо. Первой мыслью ее была — и не могло быть иначе, кто бы что ей ни говорил сейчас или впоследствии, — мысль, что теперь он свободен, теперь им ничто не мешает соединиться не только в мечтах, но наяву. Однако — и это была ее вторая мысль — графу не нужен скандал. Мало того, что в свете было известно о сумасшествии жены графа Хэвершема и о том, что женили его на ней совсем молодым и, можно сказать, обманом, так теперь свет должен узнать, что его несчастную супругу убили? А вдруг заподозрят самого графа? Ведь ему выгодна эта смерть! Теодора похолодела… Ну что же так долго нет никаких известий о том, как все произошло? Впрочем… когда все это случилось с графиней Хэвершем, ее законный супруг сидел в окружении своих гостей и никуда не отлучался! Значит, у суда — если таковой над ним разразится — не будет конкретного повода для обвинения, у него полное алиби! Но и сиделки ужинали… Та женщина, которая прибежала к ним с сообщением об убийстве, тоже имеет алиби. Тогда кто? Должно же быть этому объяснение! Скорее бы…

Наконец — Теодоре показалось, что прошла целая вечность! — граф вернулся в гостиную. Он был очень серьезен и, как показалось Теодоре, когда она украдкой взглянула на него, очень бледен. В полной тишине он прошел через комнату, дошел до камина и повернулся к нему спиной. Было ясно, что он собирается сказать что-то важное. Сэр Иэн и майор Гауэр, которые беседовали в другом конце комнаты, поспешили приблизиться к графу, то же сделали и Теодора с отцом. Леди Шейла бросила взгляд на лорда Ладлоу, и они остались сидеть, где сидели. Все молчали, и, выждав паузу, граф проговорил: