Что касается анархиста и убийцы Матюшенко, то он стал лишь «одним из руководителей восстания», а иногда и не слишком прилежным учеником Матюшенко. Общее резюме было таким; если бы Вакуленчук остался жив, то все дальнейшие события на «Потемкине» развивались бы совсем иначе, а именно в нужном для большевиков русле. Что же касается Матюшенко, то он, при всей своей преданности делу революции, был еще малоопытен и, что самое главное, не являлся членом партии большевиков, а значит, не мог руководствоваться гениальными статьями В.И. Ленина, что и предопределило во многом поражение восстания. В реальности же в 1905 году все было наоборот — о Вакуленчуке писали исключительно как об убитом матросе, зато о Матюшенко — как о предводителе мятежа.

Во время возвращения матросов почетного караула после похорон Вакуленчука на корабль у них произошел конфликт с контролировавшим их движение патрулем. По одним данным, матросы были обстреляны, по другим — они сами первыми открыли огонь. Как бы то ни было, в результате вспыхнувшей перестрелки двое потемкинцев были убиты и трое ранены. Остальные разбежались в разные стороны. После похорон Вакуленчука полиция выловила в городе и арестовала два десятка матросов с «Потемкина» — то ли они не смогли вернуться на броненосец, то ли они не очень этого и хотели. Вполне вероятно, что проводить в последний путь Вакуленчука отправились именно его ближайшие товарищи и единомышленники, то есть потенциальные противники Матюшенко. Так что их арест был только на руку Матюшенко и его окружению.

Проводив беднягу Вакуленчука в последний путь, потемкинцы занялись более насущными вопросами. Ближе к вечеру стало очевидно, что никакого продовольствия и угля от городских властей броненосец не получит. Генерал Каханов в корне пресек всякую помощь мятежникам. Судовая комиссия собралась на совет, что делать дальше. Обсуждались два вопроса: об использовании гидрографической шхуны «Веха», обманом захваченной повстанцами, и о создавшемся положении после пожара со стрельбой в порту. «Веху» решили оборудовать под импровизированный плавучий госпиталь на случай непредвиденных ситуаций, а пока перевели на нее 12 больных и раненых матросов с броненосца. Главным вопросом обсуждения комиссии был вопрос о дальнейшей тактике восставших. К. Фельдман и А. Березовский настаивали на немедленном переходе в наступление. Они настаивали на том, что пассивная тактика может скомпрометировать потемкинцев в глазах одесских рабочих, а кроме того, в город продолжали прибывать войска. Комиссия согласилась с их доводами. Во время заседания комиссии к борту броненосца подошла шлюпка с солдатами, которые сообщили, что в городском театре собрались военные и городские власти и если орудия «Потемкина» уничтожат их, то солдаты присоединятся к матросам. Комиссия постановила открыть огонь по театру. Команду собрали на митинг для утверждения этого постановления…

Первым выступил К. Фельдман. Он призвал матросов немедленно начать бомбардировку и захват города… Матросы сомневались. В это время к броненосцу подошла шлюпка с неизвестными солдатами, которые сообщили, что в городском театре в данный момент собралось на совещание все военное и городское руководство. Сразу возникла идея там их всех и похоронить. На самом деле, было ли в этот момент заседание в театре или не было, в точности не известно. При этом, даже если заседание и было, стрелять по театру все равно не имело смысла. Пока солдаты-информаторы узнали о совещании, пока взяли шлюпку и приплыли, прошло какое-то время. Пока на «Потемкине» заседали и принимали решение, также прошло время, помимо этого надо было еще время для подготовки к стрельбе и уточнения самой цели, что в отсутствие офицеров не так-то быстро и легко можно было сделать. Заседание, даже если оно и проходило в театре, к этому моменту, скорее всего, давно бы закончилось. Вся история со стрельбой по театру — это вопиющий непрофессионализм и глупость.

Обстрел Одессы орудиями «Потемкина» — одно из центральных событий всей потемкинской эпопеи. В источниках и историографии существуют разные версии о его причинах и поводах. Так, в воспоминаниях потемкинцев Лычева, Перелыгина и Склярова говорится, что бомбардировка была вызвана стремлением отомстить за смерть своих товарищей, участвовавших в похоронах Вакуленчука. Потемкинец Старцев-Шишкарев считает причиной известие о заседании военного совета в городском театре. К этому мнению присоединяется в своих воспоминаниях и Березовский. Что касается Фельдмана и прапорщика Алексеева, то они считают, что такое решение было принято после известие о готовности солдат присоединиться к матросам после бомбардировки. Согласно воспоминаниям поручика Коваленко, известие о совете явилось лишь непосредственным поводом к обстрелу, а главным было стремление команды перейти к активным действиям и препятствия военных властей в доставке провизии. По сообщению Матюшенко, причина заключалась в невыполнении одесскими властями требований потемкинцев о доставке материалов и провизии. Потемкинец Орлов считал причиной обстрела арест делегации броненосца, якобы вручившей командующему гарнизоном ультиматум с требованием освободить политических заключенных и снабдить «Потемкин» всем необходимым. На самом деле ультиматум был послан уже после бомбардировки. Почти не отличается от этой версии рассказ бывшего матроса Зыбалова, который объясняет бомбардировку отказом властей принять ультиматум, но при этом ничего не говорит о посылке делегации.

Приняв решение о стрельбе по городу, Матюшенко созвал команду на митинг. Первым выступил красноречивый Фельдман, призвав расстрелять город из пушек, а потом и захватить. Мнения тут же разделились. Меньшая часть кричала за обстрел, а большая против. При этом часть команды требовала выгнать с корабля Фельдмана с Березовским, как подстрекателей. Тогда матюшенковцы прибегли к уже испытанному способу. Член судкомиссии Демченко заявил, что тот, кто против Матюшенко и его друзей, должен выйти из толпы и заявить об этом лично. Зная Матюшенко, таких смельчаков не нашлось. В конце митинга выступил сам Матюшенко, он призвал начать стрельбу по городу, а предателям пригрозил революционным судом «Впечатление от речи Матюшенко, — не слишком искренне писал в своих мемуарах Березовский, — было громадно. Многие лица так и горели одушевлением Единодушие создалось полное». Какое там единодушие, когда команда уже разделилась на два лагеря!

Не меньшие расхождения имеются и в историографии. Историки Норицын, Найда и Мельников считали, что обстрел был вызван известием о скоплении войск в районе театра и дома командующею. А Столяренко и Томилов в качестве главной причины выдвинули стремление потемкинцев перейти к активным действиям под влиянием известий о расстреле в порту и нападении полиции на матросов. Историк Маевский назвал причиной обстрела известие о военном совете. Камшицкий полагал, что бомбардировка могла быть вызвана либо арестом депутации, либо промедлением с доставкой провизии. Платонов, Гришин и Питерский считали, что обстрел был вызван нападением полиции на матросов, возвращавшихся с похорон. А историк Герасимов, соглашаясь с этой точкой зрения, добавлял еще противодействие военных властей снабжению «Потемкина». Известный уже нам историк Гаврилов считал, что основная ошибка большинства его коллег историков состоит в том, что они неправильно выстроили происходившие события во времени. Он считает, что потемкинцы узнали об этом нападении только в 21 час, т.е. уже после обстрела.