это отразилось на моей памяти»[423]. В общем, как показал на допросе в парторганах Молдавии директор Тираспольского винно-коньячного завода, павленковцы «всегда пьянствовали, страшно много пьянствовали»[424]. В какой-то мере это могло быть преувеличением, на чем настаивал Павленко. В заявлениях после суда он отмечал, что некоторые из его сотрудников вообще не употребляли спиртного[425]. Но остальные, судя по многочисленным скандалам, сотрясавшим организацию, справлялись в этом смысле за двоих.

Вместе с тем скандалы, о которых подробно будет сказано в главе 5, касались взаимодействия членов организации с внешним миром. В самом УВС следствие и суд, несмотря на тщательное разбирательство, зафиксировали совсем не много внутренних конфликтов, как-либо угрожавших организации. Почвой для них могли стать прежде всего раздоры при разделе заработков. Отголоском этих трений может быть заявление Константинова на допросе: «Значительная часть денег уходила… на содержание колоссального количества дармоедов и пришельцев, окружавших Павленко… По моим данным, одних родственников около Павленко было более 30 человек, которые фактически ничего не делали, получали большие деньги, пьянствовали и вели разгульный образ жизни»[426].

Аналогичные показания дал Клименко. По его приблизительным оценкам, родственников Павленко насчитывалось в организации свыше 15 человек, «большинство которых вообще ничего не делали, а получали деньги и пьянствовали»[427]. Трудно сказать, в какой мере эти утверждения соответствовали действительности. Не совсем понятно, зачем Павленко, сам человек энергичный и деловой, стал бы терпеть вокруг себя бездельников. Как показывал тот же Константинов, родственники Павленко занимали в организации различные низовые должности. Даже его любовница работала бухгалтером[428]. Однако заявления Константинова и Клименко, очевидно, отражали реальные признаки ослабления общей дисциплины в организации и трений, которые будоражили этот сравнительно небольшой коллектив, вызывали в нем ревность и конфликты.

С фактами шантажа и вымогательства на материальной почве Павленко сталкивался еще во время войны. Например, в материалах суда был зафиксирован такой случай: «В конце 1944 года Павленко намеревался физически уничтожить активного участника УВР Григорьева, который, зная о преступном характере УВР, систематически пьянствовал, вымогал от Павленко деньги, а в октябре 1944 года по сговору с подсудимым Курицыным, ночью сломал замок и забрал со склада УВР в городе Клин партию обмундирования, незаконно полученную на швейной фабрике имени Володарского»[429].

Чем закончилось дело с Григорьевым, неизвестно. Не исключено, что Павленко откупился от него и выгнал. Человек с такой фамилией в послевоенный период в окружении Павленко не упоминается. Два других ставших известными конфликта были разрешены при помощи уговоров, насилия и денег.

В первом случае бунт на корабле поднял один из ближайших помощников Павленко Людвиг Рудниченко, шофер и механик, известный тем, что изготовил печати и штампы для УВС. Выразив недовольство своей долей доходов[430], он начал шантажировать Павленко. Угрожал, что уйдет из организации и заберет сделанные им печати. Павленко, судя по материалам следствия, в октябре 1952 года приказал связать Рудниченко и держал под охраной 17 суток. После этого был найден компромисс. Рудниченко оставался в УВС и получил 25 тыс. руб. компенсации[431]. Несомненно, эта акция имела двойное назначение: она была и усмирением Рудниченко, и примером для ближайшего окружения.

Показательным был другой конфликт, о котором рассказал следователям Константинов:

Я являлся свидетелем разговора между шофером Смирновым и начальником участка Литвиным. Смирнов требовал от Литвина какие-то деньги, 1500 рублей, а Литвин ему дал только 500 рублей. Тогда Смирнов заявил Литвину, что если вы не дадите без шума, то я возьму деньги с шумом, и вас всех пересажают. Литвин ему предложил обратиться к Павленко, который даст деньги, а что касается угрозы, то, как заявил Литвин, что в случае посадки будешь посажен и ты рядом с нами[432].

Скорее всего, Павленко заплатил Смирнову, который был старым членом организации еще со времен войны и мог знать больше других. Семья Смирновых, видимо, была источником постоянного напряжения. По свидетельству Константинова, в июле или августе 1952 года Павленко позвонил ему в Харьков и потребовал «убрать бесследно» жену Смирнова, которая «среди рабочих нашей организации выражала угрозу и намерение разоблачить нашу организацию и добиться ареста Павленко». Константинов заявил следователю, что отказался выполнять такое поручение[433]. В своих показаниях Клименко подтвердил, что также слышал от Константинова эту историю[434].

Поведение Григорьева, Рудниченко и семейства Смирновых показывает, что механика коллективного компромата могла давать сбои. Под влиянием каких-то факторов (в данных случаях — пьянства и недовольства долей доходов) в определенных звеньях круговой поруки происходили разрывы. Однако они не были фатальными. Вполне осознавая собственные риски (вряд ли Смирнов не понимал того, о чем напомнил ему Литвин: «в случае посадки будешь посажен и ты рядом с нами»), а также добиваясь определенных материальных компенсаций, бунтующие члены команды не переходили границу групповой безопасности.

Только некоторые ведущие члены организации при благоприятном стечении обстоятельств покидали ее ряды, возможно из‐за опасений за свое будущее. Так, один из сотрудников Павленко М. А. Завада, примкнувший к Павленко еще во время войны, возглавлял в УВС строительные площадки. Однако в 1951 году он, как утверждали прокуроры, «добился призыва в Советскую армию». Скорее всего, Завада использовал старые связи военного времени, потому что на момент разгрома организации он проходил службу в одном из полков Центрального управления капитального аэродромного строительства. Информация о продолжении его связей с организацией Павленко после ухода в армию в документах отсутствует. Однако это ему не помогло. Заваду вычислили и арестовали[435].

Осенью 1949 года из УВС на работу в легальную артель перешел М. Н. Федоренко. Однако он продержался только два года и в сентябре 1951‐го вернулся к Павленко[436]. Вполне возможно, соскучился «по настоящему делу» и более высоким заработкам. Так же вел себя еще один активный член организации И. Ф. Костюченко. Как утверждалось позже в приговоре суда, он «знал о преступном характере организации УВС, несколько раз уходил из нее и снова возвращался, получая от Павленко крупные суммы денег»[437].

В ноябре 1951 года из организации на работу в трест «Калугашахтострой» перешел В. С. Алабушев. Поскольку трест «Калугашахтострой» возглавлял давнишний покровитель Павленко А. А. Датуашвили, очевидно, переход был не случайным. На новом месте Алабушев помогал организации Павленко оформлять разные незаконные операции, за что получал деньги