Если ты не держишь слово, данное в Беду, многие ли доверятся тебе? То-то.

– Мне надо в сторону Белебея. Есть же прямая дорога?

– Есть… – Хомяк сделал перерыв. – Снег еще слабо лег, быстро не выйдет.

– Всяко быстрее, чем ногами. Я заплачу.

– Не надо.

– Надо. Это опасно.

– Опасно?! – Пайлот хохотнул. – Опасно, друг, сунуть руку в пасть любимому кавказцу нашего мэра. А это… А это – самоубийство. И ты меня тянешь в ту сторону.

– О, речь как раз о нашей прогулке! – Костыль бодро шлепнулся рядом. – И что я слышу? Речь про опасность, смерть, выпотрошенные тела глупцов и про кого-то из них же, подвешенного на собственных кишках? Жутко занимательно и щекотательно для нервов. Так о чем вы, мужчины?

Хомяк хмуро покосился на довольно скалящегося сивого тощагу. Будь лицо Костыля чуть проще и улыбайся он по-настоящему радостно, вид был бы совершенно дебильный. А так… А так почему-то хотелось проверить наличие ножа на поясе. Или кастета в кармане. И кошеля за пазухой.

– С тобой?

– Да, – кивнул Азамат, – Костыль, это Хомяк. Хомяк, это Костыль.

– Безумно приятно, – буркнул пайлот, возвращаясь к похлебке, – веселитесь, не отвлекаю. Смотрю, вам здесь у нас понравилось, чем вы нас как гостеприимных хозяев несказанно радуете.

– Не женщина, мечта… – Костыль кивнул на бумагу и кисет, Хомяк пожал плечами. – Спасибо, добрая душа. Нет ничего лучше, чем вот так расслабиться после такого горячего… разговора по душам. Наизнанку вывернула себя эта кожаная красота. Ух просто. А вы, гляжу, уже договорились?

– Типа того, – Хомяк доел, крякнул, рыгнул, вытер усы ладонью. – Когда тебя долгом прижмут к стенке, не так договоришься.

– О, как… – Костыль кивнул. – Согласен. Особенно если не пошлешь кредитора. Да? Или пошлешь? Я б послал.

– Пошлешь его, пожалуй.

– Как скажешь… Но вообще, если задуматься, отказаться можно от всего и всегда. Тут же вопрос выбора, не больше и не меньше. Хотя, понимаю, слово есть слово. Молчание – серебро, а слово – золото. А уж в нашем прочно свихнувшемся мире цена его даже выше, полагаю, и меряется совершенно иначе. Так что, монсир военлет, или как вас там по должности, вы все же правы… к моей обалденной радости от самого этого факта. Но вот что меня пугает, джентльмены…

– Ну? – Азамат иногда уставал от этого странноватого попутчика.

– Довелось мне как-то отсиживаться в одной сараюшке с подвалом. И было там ровно три книги. О вкусной и здоровой пище – а это, честно вам скажу, на третий день стало хуже проводков от полевого телефона, наброшенных, скажем, на… зубы, и с раскрученной динамкой… Та еще палаческая ерунда – эта книга, всякие там беф-строгановы, колбасы такие и сякие, а рядом даже мышка не пробежит, и наружу нельзя. Еще пылился Большой советский энциклопедический словарь, но он все же оказался скучным. А вот третья книга… О крестном отце всей итальянской мафии где-то в Америке, и вот там, если память не изменяет, позвал он как-то чувака и говорит: должен ты мне, браток, так мол, и так, иди и законопать, к лешему, того-то. Вот, именно так, за должок. Прям как у нас, здесь и сейчас. Дежавю, о как.

– Ну, ты и языком трепать горазд, чертов ты балабол… – Хомяк, на глазах становящийся нормальным, присвистнул. – Заболтал зубы, вторую уже свернул и смолит, а я сижу. Уши развесил. Дежавю, ага.

– Не балабол, – Азамат усмехнулся. – Краснобай. У него хорошо получается. Так чего там опасного?

Хомяк дернул шеей. Автоматически прижал руку к теплому белому шарфу, не снятому даже в духоте клуба. Свежий шрам? Точно, рваный, как от рыбацкого крючка.

– Мне тебя быстрее туда надо доставить. Довезу с одной заправкой и до половины баков на второй кусок. Еще назад надо…

– Это понятно. И?

– Скользнем почти напрямую к Северному, там степь, скорость хорошая, и машина пройдет. Но там… у Бавлов, снежные.

– Кто?!

Спросили одновременно. И Азамат, и Костыль. Снежные?

– Люди снежные. Людоеды хреновы. Ну, говорят так.

– Кто говорит?

– Люди говорят, Пуля, люди. Зря трепаться о таком тоже никто не станет. Там же трасса рядом, остатки, вдоль нее караваны ходят, всяко надежнее, чем по степи шарашить. Было надежнее. Пока не нашли парочку караванов – то, что осталось. Вот ровно как ты говорил, дружище… Кровь повсюду, кости раздробленные, кишки выпущенные. На березе лица выдранные прилеплены.

– Выдранные?

– Снятые, мать твою, Азамат! Не срезанные аккуратно, а прямо вырванные с головы… Блин! И ты меня туда тащишь… Может, ну его, а? Отсидишься, за мой счет, само собой, через неделю снег уляжется, рванем – никто не догонит, а я тебя схороню, точно не найдут… М? Не?!

Хомяк стукнул по столу. Скрипнул зубами. Пуля шмыгнул носом, сунул руку в карман. Глупо, конечно, раз пайлот решил держать слово и рассчитаться с ним за спасенную жизнь. Но…

– Бери.

«Нестеров» лег на дерево, благородно лязгнув звеньями браслета. Костыль издал непонятный звук и потянулся к хронометру. Подумал и убрал руку.

– И вот эту штуковину ты таскал с собой все время?

Азамат кивнул. Все – не все, какая разница? Предпоследние часы, украденные у Дармова из стола и спрятанные на самом дне вещмешка. Как-то хотелось расстаться с ними более правильно. Даже покупка оружия вышла бы дорогой.

– Зачем? – Хомяк смотрел на не померкнувшую нержавейку жадно. – Договорились же…

– Бери.

Второй раз отказываться тот не стал, кто ж не хочет халявы? Глядишь, и скользить станет веселее, не думая о бездарном риске самым дорогим. То есть машиной. Жизнь свою Хомяк ставил чуть ниже, такие уж взгляды на мораль и общечеловеческие ценности.

– Спасибо. А про какую красавицу ты тут ляпнул?

Костыль широко и масляно расплылся.

– А такая, знаешь, вся в коже.

Хомяк присвистнул.

– А знаешь, в чем секрет, братишка?

– В чем?

– Не давать им говорить. Пьяная женщина великолепна и страшна. И если уж присядет на уши, то все, туши свет. Так что поговорить ей я не дал. А то потом началось бы… я тебе открылась полностью, все-все из себя вытащила наружу, а ты…

– А чего ты?

– Да ничего. Хочешь поговорить о своей несчастной жизни и как тебя никто не любит – потрынди с подругой. Нет подруги? Редкостная ты… редкостная, значит, вот и все. Ты ж со мной что, по душам поговорить хотела или попытаться поймать немного удовольствия? Вот, и я о том же. Не давайте им трепать языком, мужики. Открыла рот, так займи чем-нибудь.

– Железная логика, – Азамат встал. – Через сколько выкатываемся? Готовить машину надо?

Хомяк сплюнул.