устремиться к более ярким огням ближайшего города. Хотя на самом деле они были не такими уж яркими. В Бови-Трейси было больше пабов, но на этом все. Ближайший клуб находился в двадцати милях, и пока они не подрастут — не смогут успешно попасть туда по поддельному удостоверению личности — не было смысла организовывать транспорт, чтобы добраться туда; было слишком много хлопот, чтобы их просто прогнали и заставили чувствовать себя глупо. В любом случае, все было лучше, чем «Плуг» в Мейплдоне, пабе, где часто выпивали все их родители, так что, по крайней мере, Бови давал им что-то.

Мюриэл бросила на Анну полный отвращения взгляд.

— Что? — крикнула Анна, закатывая глаза на мать.

— Ты начинаешь меня раздражать.

Анна прикусила губу, подавляя желание огрызнуться: «Не так сильно, как ты меня раздражаешь», но знала, что это ни к чему ее не приведет. Она встала и ушла, больше ничего не сказав. Она зайдет к Сэнди — это действительно может дать ей хорошую возможность выяснить, как вела себя Мюриэл в последние недели и месяцы. Она расспрашивала ее о том, не видела ли она чего-нибудь странного по соседству.

Анна отперла входную дверь. Выйдя на улицу, она оглянулась, и ее сердце упало, когда она заметила, что было приколото к ней. Еще одна конечность.

— Господи Иисусе! — воскликнула она, протягивая руку и отрывая конечность от дерева. Единственный гвоздь оторвался, пластиковая ножка была прикреплена. Анна подошла к началу тропинки, обшаривая глазами дорогу. Конечно, там никого не было. Должно быть, это оставили ранним утром; они даже не слышали. Анна вытащила гвоздь и осмотрела ногу. Внутри углубления, как и раньше, лежал листок бумаги. Она не могла дотянуться до него пальцем, поэтому зацепила его ногтем. На мгновение она положила ножку и бумагу в карман, не желая читать их содержимое снаружи, а затем продолжила путь. Она проверит это после того, как поговорит с Сэнди.

Дом Сэнди был немного меньше, чем у Мюриэл, так как имел среднюю террасу. Соседом с другой стороны от нее был пожилой мужчина, который переехал в этот дом после того, как Анна уехала из Мейплдона. Сэнди, однако, была соседкой Мюриэл с тех пор, как она переехала к Эрику сразу после их свадьбы. Анна хорошо помнила Сэнди, она всегда появлялась и исчезала, пока Анна жила там, заходила на чашку чая и поболтать с Мюриэл, а через несколько часов уходила с кружкой в руке. Тогда никто не стучал в двери, они просто кричали «ку-ку», когда входили прямо внутрь. Анна почти сделала то же самое сейчас, когда подошла к входной двери Сэнди. Она издала тихий смешок. Забавно, что вспомнилось, и странно, что спустя годы старые привычки все еще были сильны. Анна позвонила в звонок и, пока ждала, изучала дверь на предмет дырок от гвоздей. Она была цела. Очевидно, Сэнди не получала никаких кукольных частей.

— Да? — Лицо Сэнди, маленькое и в форме сердечка, выглянуло из-за двери.

— Привет, Сэнди. Это Анна, давненько не виделись. — Анна улыбнулась, но поняла, что в глазах женщины не было узнавания. — Дочь Мюриэл, — добавила она.

— О, боже мой. Малышка Белла! — Сэнди полностью открыла дверь и выскочила из-за нее, широко раскинув руки. Она крепко обняла Анну, затем, все еще держась за нее, снова протянула руки. Сэнди оценивающе оглядела ее с ног до головы. — Я видела, как ты приходила и уходила последние несколько дней, и мне было интересно, кто ты такая. Я была в нескольких шагах от того, чтобы сунуть нос в воду. — Она подмигнула. — Боже, я не могу поверить, что это ты. Как давно это было?

— О, ну… несколько лет, — сказала Анна. — Двадцать или около того?

— Ты зайдешь на чашечку кофе, да? — Взгляд Сэнди скользнул по дорожке, а затем она повернула голову в сторону дома Мюриэл. — Без мамы?

— Э-э… да. У нее немного странное настроение. Вообще-то, это одна из причин, по которой я предпочла бы поговорить с тобой наедине.

— Ах. Я понимаю. — Сэнди кивнула, выражая понимание.

В отличие от дома Мюриэл, который внутри в основном остался таким же, каким был построен в шестидесятые годы, дом Сэнди преобразился с тех пор, как Анна в последний раз заходила внутрь. Гостиная и столовая теперь были объединены, и они плавно переходили в L-образную кухню — современная отделка и обновленные кухонные гарнитуры придали дому совершенно другой вид.

— Вау, Сэнди, здесь действительно здорово смотрится.

— Ну, у меня есть Йен. Он до сих пор так много делает своими руками, ему нравится возиться по дому. Хотя я не позволяю ему влиять на цветовую гамму; он совершенно нескоординирован, когда дело доходит до подбора цветов. — Она рассмеялась и подошла к чайнику, взяв две фарфоровые кружки из шкафчика наверху. — Чай или кофе, дорогая?

— Кофе, пожалуйста. Хотя на самом деле я потребляю слишком много кофеина. Я должна сократить.

— Разве мы все не должны? — Сэнди улыбнулась и бросила в кружку чайную ложку кофе с горкой. — Мюриэл сказала мне, что ты все еще преподаешь. И как это?

— Да, хорошо, спасибо. В этом есть свои трудности, но это меня устраивает и означает, что я могу провести школьные каникулы с Кэрри. Ну, во всяком случае, я обычно так делаю.

— Разве она не с тобой?

— Нет. Это был… скажем так, неожиданный визит. И я не хотела, чтобы Кэрри была втянута в мамину драму. — Анна почувствовала, как ее щеки вспыхнули, чувство вины за то, что она плохо отзывалась о своей матери, всплыло на поверхность.

— А. — Сэнди поджала губы, протягивая Анне кружку. — Где ты хочешь сесть? Удобный диван или обеденная зона?

— Со мной все просто, — сказала Анна.

— У меня такое чувство, что для этого разговора может потребоваться удобный диван. — Она снова улыбнулась, положив руку на плечо Анны, когда та вернулась в гостиную. Хотя Анна не собиралась сразу бросаться в разговор и говорить о своей матери за ее спиной, теплый прием со стороны Сэнди — в сочетании со знакомым, дружелюбным лицом — вызвал бурю эмоций. После, казалось, часового монолога Анны, Сэнди, наконец, вздохнула и начала оценивать ситуацию, которую подробно описала Анна.

— Во-первых, — сказала Сэнди, — я не думаю, что тебе нужно беспокоиться о слабоумии или болезни Альцгеймера. Если не считать некоторых странных провалов в памяти, думаю, что Мюриэл в порядке… или, лучше сказать, в порядке для нашего возраста. — Она тепло улыбнулась. — Во-вторых, нет — ни я, ни кто-либо другой, о ком я слышала, не получали