знала, что не должна позволять ему манипулировать собой. Она должна была оставаться сильной, копать глубже, чтобы узнать правду.

— Так что? Давай. Отвечай немедленно, — сказала она монотонным и холодным голосом.

Билли издал короткий, резкий смешок. У Лиззи кровь застыла в жилах. Что, черт возьми, было смешного?

— Возможно, я уже забыл порядок выполнения. — Он улыбнулся, отступая назад, создавая некоторую дистанцию между ними. — Возможно, тебе придется подсказать мне, но я попробую.

— Это не смешно, Билли.

— Нет. — Он опустил голову. — Извини, я знаю. Я просто нервничаю, вот и все. Прошло очень много времени с тех пор, как у меня был настоящий разговор. Прошло слишком много времени с тех пор, как я видел свою маленькую девочку.

— Оставь разговоры о жалости… я не та, кто может вызвать у тебя хоть какое-то сочувствие.

— Верно. Конечно, — сказал он, и его глаза потемнели. — Тогда ладно. Отвечая на твой первый вопрос, я любил Рози всем своим существом. Но мы поженились очень молодыми. Конечно, это не значит, что я бы не женился на ней, даже если бы она не была беременна тобой, но я уверен, что мы бы подождали, пока у нас не будет больше денег. Но мы справились. Нам помогли получить бунгало в виде наследства от моего отца, и мы подумали, что это идеальное место. Однако с самого начала мы не вписывались в коллектив. Мы никогда не были «одними из них». Они были забавной компанией, жители Мейплдона, и, несмотря на то, что мы так старались понравиться, нас так и не приняли. И вскоре Рози заболела. Сначала мы думали, что это усталость — уход за маленьким ребенком, бессонные ночи и все такое. Но со временем у нее появились другие симптомы, и в конце концов ей поставили диагноз «рак шейки матки». К тому времени было уже слишком поздно. Никакое лечение не помогло бы: оно продлило бы ее жизнь, но она была в терминальной стадии, поэтому отказалась от лечения. Я не убивал твою мать, Элиза. Это сделал рак. — Он смахнул слезу со щеки. Лиззи отвела глаза. Она не хотела видеть его эмоции. Она плохо справлялась со своими собственными проблемами; она не хотела нести ответственность за его.

— Тогда ты остался со мной, — сказала Лиззи.

— Да, и вот тогда я потерял всякий контроль.

— Значит, ты отказался от меня? Пренебрег и даже причинил мне боль? — Вспыхнул горячий гнев.

— Нет, Элиза. Я никогда не причинял тебе боль, по крайней мере, нарочно. Но ты причиняла мне боль. Раньше ты набрасывалась на меня… била, пинала и кусала. Я думаю, ты хотела наказать меня. Ты не понимала, почему твоя мама бросила тебя, и я был переполнен горем, не в силах сам достаточно понять. Неспособный должным образом заботиться о тебе. Я потерял всякий интерес к работе, было достаточно трудно найти приличную работу плотника по всей деревне, чтобы поддерживать приток денег, даже до того, как Рози стало плохо, но потом я остался дома, чтобы быть с ней. После того, как она умерла… ну… Наверное, я перестал даже смотреть. Я удивлен, что тебя не забрали у меня раньше, и в какой-то момент я действительно подумал, что, возможно, это к лучшему — ты казалась такой встревоженной, и я не знал, как с этим справиться, может быть, это сделали бы лучшие люди. Но если бы кто-то дал мне шанс, поддержал меня, помог, тогда все могло бы быть по-другому. Если бы я знал тогда, что я знаю сейчас… Но нет.

Его тон стал резче, голос громче.

— Все были слишком увлечены тем, чтобы указывать пальцем, обвинять меня во всем, что пошло не так в деревне. Они всегда жаждали моей крови, Элиза. Они сделали все, чтобы выгнать меня. Я не подходил, как и ты. Два чудака в их идеальной деревне степфордских жен. — Слюна тонкими струйками вылетела изо рта Билли. Ярость вырывалась из него, как пламя. — Я не забирал Джони Хейс. Я не убивал ее. Так как же я мог признаться в том, где находилось ее тело?

— Но ты признал себя виновным!

— Да, потому что выбора не было, и именно это мне посоветовали сделать. Но я этого не делал, поэтому не мог сказать полиции, где Джони. Я не знал тогда и до сих пор не знаю. Но у меня было очень много времени, чтобы все это обдумать. А теперь мне нужно вернуть кое-какие долги.

— Что ты имеешь в виду под долгами, которые нужно вернуть?

— Я должен нескольким людям. — Его улыбка была угрожающей, неестественной. — Не деньги. Нет, я должен отдать им должное.

Лиззи втянула в себя воздух. Это не было похоже на долг, который можно было бы легко вернуть. Это звучало так, как будто Билли хотел вершить правосудие по-своему. Может быть, месть.

— Например, что и как?

— Прости, Элиза. На сегодня ты задала достаточно вопросов. И есть некоторые ответы, которые ты действительно не захочешь услышать, поверь мне.

Глава 57

1989

Мейплдон

Суббота, 17 июня — за 32 дня до

— Стоп, Стоп! Хватит об этом, дети. — Офицер Пэт Верн целеустремленно направился к группе мальчиков, ошивающихся у входа в Блэкстоун-Клоуз.

— О чем вы говорите, мистер? Мы не сделали ничего плохого, — крикнул ему один из парней на велосипеде. — Мы едем на велосипедах. Теперь это незаконно, а? — Он был уверенным в себе, большим парнем. Когда Пэт подошел ближе, он узнал в нем Адама Ферлонга. Пэт предположил, что его уверенность проистекала из знания того, что его отец был членом местного совета, Эдди — такой же большой взрослый, который считал, что он управляет деревней. Губы Пэта непроизвольно скривились. Ничто он не ненавидел больше, чем самозваных, напыщенных всезнаек, которые, по сути, были просто хулиганами, желающими контролировать других.

— Нет, но незаконное проникновение — да. И для вас — офицер Верн! — Пэт теперь стоял на тротуаре рядом с группой. Их было всего восемь, в основном на велосипедах, но он заметил, что два велосипеда лежали на боку, брошенные. Он прошел дальше в тупик, пока не увидел последнее бунгало в ряду — Билли Коули, — и тогда он заметил пропавших всадников. Казалось, они только что выбежали с подъездной дорожки Билли. Они неуклюже бежали к остальной группе, согнувшись и смеясь. — И чем вы двое занимались?

— Ничем, офицер Верн, — пропели они, прежде чем снова согнуться пополам от смеха.

— Давайте, мы уходим, — крикнул им Адам, бросив на Пэта самодовольный взгляд. Они сели на велосипеды,