не есть ли опять человеческое? А что совершено Спасителем, то поистине Божественно и по многим причинам достойно Его Божества. Во-первых, смерть, приключающаяся людям, приходит к ним по немощи их естества; не могут они долго пребывать в жизни и со временем разрушаются, потому приключаются с ними болезни, они изнемогают и умирают. Господь же не немощен, но Божия Сила, Божие Слово, источная Жизнь. Посему, если бы сложил с Себя тело где-либо наедине и, как обычно людям, на одре, то подумали бы, что и Он потерпел это по немощи естества и ничем не преимущественнее прочих людей. Поелику же Он – Жизнь и Божие Слово, и смерти надлежало совершиться за всех, то, как Жизнь и Сила, Собой укреплял тело; когда же надлежало совершиться смерти, – не в Себе, но от других заимствовал предлог к совершению Жертвы, потому что не надлежало терпеть болезни Господу, врачующему болезни других, и также не надлежало изнемогать телу, в котором Он подкреплял других в немощах. Но почему же и смерти не воспретил так же, как и болезни? Потому что для принятия смерти имел Он тело и неприлично было воспретить смерти, чтобы не воспрепятствовать и Воскресению. А также неприлично было, чтобы и болезнь предшествовала смерти; иначе вменилось бы это в немощь Явившемуся в теле. Но разве не алкал Он? Да, алкал по свойству тела, но не истаевал гладом, потому что Облекшийся в тело был Господь. Посему-то, хотя умерло тело для искупления всех, но не видело тления; ибо воскресло всецелым, потому что было телом не кого-либо иного, но Самой Жизни.

22. Скажет кто-нибудь: надлежало укрыться от злоумышления иудеев, чтобы тело Свое сохранить совершенно бессмертным. Пусть слышит таковой, что и это неприлично было Господу. Слову Божию, истинной Жизни как неприлично было Самому нанести смерть телу Своему, так не свойственно было избегать смерти, наносимой другими, и не преследовать смерть до истребления. Посему справедливо поступил Господь, что не сложил с Себя тела Сам, а также и не избегал злоумышляющих иудеев. Такое дело не немощь показывало в Слове, а, напротив того, давало уразуметь в Нем Спасителя и Жизнь, потому что ожидал смерти, чтобы ее истребить, и наносимой смерти спешил положить конец для спасения всех. Сверх того, Спаситель пришел положить конец не Своей смерти, но смерти всех людей; почему не собственной смертью (как Жизнь, и не имел Он смерти) сложил с Себя тело, но принял смерть от людей, чтобы и эту смерть, коснувшуюся к телу Его, истребить совершенно.

Притом и из следующего можно видеть, почему Господне тело имело таковую кончину. У Господа главной целью было Воскресение тела, которое имел Он совершить; ибо знамением победы над смертью служило то, чтобы всем показать оное, всех уверить, что совершено Им уничтожение тления и даровано уже нетление телам. И как бы всем в залог этого нетления и в признак будущего для всех Воскресения соблюл Он тело Свое нетленным. Посему если бы тело пострадало от болезни и Слово на виду у всех разрешилось от тела, то Врачующему болезни других неприлично было бы не позаботиться о собственном Своем орудии, изнуряемом болезнями. Как поверили бы, что отгонял Он немощи других, если бы изнемог у Него собственный храм? Или стали бы смеяться, что не может удалить от Себя болезни, или почли бы нечеловеколюбивым и к другим, потому что может и не делает.

23. А если бы без какой-либо болезни, без какого-либо страдания где-либо наедине, в особом месте, или в пустыне, или в доме, или где бы то ни было сокрыл Он тело и потом, опять внезапно явившись, сказал о Себе, что воскрес из мертвых, то все почли бы это за баснь и слову Его о Воскресении не поверили бы тем паче, что вовсе не было бы свидетельствующего о смерти Его; Воскресению же должна предшествовать смерть, потому что без предшествовавшей смерти не было бы и Воскресения. Посему, если бы смерть тела приключилась где-либо втайне, то, поелику смерть была невидима и совершилась не при свидетелях, и Воскресение тела было бы не явно и не засвидетельствовано. И почему бы Воскресший стал проповедовать о Воскресении, когда смерти попустил совершиться не явно? Или почему бы, когда на виду у всех изгонял бесов, слепому от рождения возвратил зрение и воду претворил в вино, удостоверяя тем, что Он – Божие Слово, – не показать на виду у всех, что смертное нетленно, в удостоверение, что Он – Жизнь? Как и ученики Его возымели бы дерзновение проповедовать Воскресение, не имея права сказать, что прежде Он умер? Или как поверили бы им, когда бы стали утверждать, что сперва была смерть, а потом Воскресение, если бы свидетелями смерти не имели тех самых, пред кем с дерзновением утверждали это? Если и в том случае, когда и смерть, и Воскресение совершились на виду у всех, тогдашние фарисеи не хотели верить, но даже и видевших Воскресение принуждали отрицать его, – то, без сомнения, если бы совершилось это скрытно, сколько придумали бы предлогов к неверию? Как же показаны были бы и конец смерти, и победа над ней, если бы не на виду у всех, призвав смерть, обличил ее, что она уже мертва, истощенная нетлением тела?

24. Но нужно предупредить нам своим ответом то, что могут сказать другие. Ибо скажут, может быть, и это: если смерти Его надлежало совершиться на виду у всех и быть засвидетельствованной, чтоб поверили и слову о Воскресении, то надлежало бы хоть придумать славную смерть, чтоб избежать, по крайней мере, бесчестия Креста.

Но если бы так поступил, то подал бы о Себе подозрение, что имеет силу не над всякой смертью, а только над той, которую придумал для Себя, и тем не меньший был бы опять предлог к неверию в Воскресение. Посему-то не от Него, но по злоумышлению приключилась телу смерть, чтобы Спасителю истребить ту самую смерть, какую люди нанесли Ему. И как доблестный борец, высокий и разумом, и мужеством, не сам себе избирает противников, чтобы не подать подозрения, будто бы иных страшится, но предоставляет это власти зрителей (особливо, если неприязненны ему), чтоб, низложив того, кто будет противопоставлен ему, удостоверить в своем превосходстве пред всеми, – так и Жизнь всех, Господь и Спаситель наш Христос, не от Себя придумал смерть телу, чтобы не показаться боящимся другой какой смерти, но, приемля смерть от других, и именно от