Мистер Хаглес, обезьянка, сделанная из чулка, тоже уставился на Сэма осуждающим взглядом.

— Папочка, я не хочу к дансисту, — печально произнесла Сара.

— К дан-тисту, моя хорошая, — поправил Сэм. — Кто ж к нему хочет!

— А зачем тогда ходят?

«Абсолютно детская логика», — подумал Сэм.

— Потому что если не заботиться о своих зубах, можно запросто их потерять. А в этом приятного мало!

Сэм увидел, что дочка всерьез задумалась.

— А можно, мистер Хаглес пойдет с нами?

— Ну конечно!

Сара вздохнула, все так же печально, но уже смирившись с судьбой.

— Хорошо, папа, — сказала она.

— Спасибо, лапуля, — ответил Сэм, взглянув на часы.

Пора было выходить.

— А теперь бери мистера Хаглеса и пойдем-ка поищем мамочку.

В отличие от драмы, развернувшейся перед отъездом к дантисту, само посещение его кабинета произошло быстро и без эксцессов. Все подозрения Сары рассеялись под натиском бесконечных шуток доктора Гамильтона. Он даже обследовал мистера Хаглеса. И все семейство в праздничном настроении отправилось есть мороженое, а потом — на пляж. Было уже почти три часа дня, когда они вернулись домой. Собаки успели позабыть обиды и ужасно обрадовались, что их наконец накормят.

Затем последовали непременные ласки, обмен любезностями, демонстрация всевозможных трюков. Сэм называл это «танцем прибытия». И так происходило всегда, стоило только уйти из дома больше чем на пару часов.

Подробности личной жизни… Сэм знал некоторых мужчин, которые жаловались на такие вещи. А Сэм их очень любил. Они поднимали ему настроение. Они — его стихия, как раз то, что ему было нужно!

— Ты готова к завтрашнему дню? — услышал он вопрос жены — разумеется, риторический. Ведь завтра — день рождения Сары.

Сэм даже вздрогнул от визга дочери, оглушительного и почти совсем ей несвойственного.

— Подарки, гости и торт! — выкрикивала девочка, подскакивая от возбуждения. Это напомнило ему недавние кульбиты Дорин. Его дочь и собака порой вели себя пугающе похоже.

— Не прыгай на диване, котенок, — проворчал Сэм, просматривая почту.

— Извини, папочка.

Что-то неуловимое витало во внезапно наступившей тишине. Сэм снова взглянул на дочь. Увидев ее лукавый взгляд и бьющее через край озорство, он понял: Сара измыслила новую шалость.

— А можно, — захихикала она, как Буратино, — я попрыгаю на тебе?

С визгом Сара подскочила и обрушилась на отца. Сэм даже охнул. «Тяжелее, чем год назад, — подумалось ему. — Совсем скоро я уже вряд ли смогу выступить в роли батута… Мне будет этого недоставать».

И все-таки Сара была еще мала. Сэм, широко улыбнувшись, стиснул ее в объятиях.

— Ну… — сказал он зловещим голосом, имитируя преувеличенный немецкий акцент, — ти знать, что сэйчас произойти… Йа-а?

Сэм почувствовал, как дочка замерла, задрожала всем тельцем и захихикала от охватившего ее ужаса и восторга. Сара знала, что ее ждет.

— Мне придетса примьенить к тебье щэкотка! — воскликнул Сэм и принялся ее щекотать, отчего поднялся такой дикий визг, что Дорин не выдержала и с лаем стала прыгать вокруг них как ненормальная. А терпеливый Бастер смотрел на все это и, наверное, думал: «До чего же глупые люди… и собака им под стать».

— Не так громко, — произнесла Линда Лэнгстром, с улыбкой глядя на мужа и дочь, поглощенных веселой игрой.

Бесполезно. С таким же успехом Линда могла бы попросить ветер не дуть. На самом деле она разделяла их радость.

Сэм, всегда спокойный, здравомыслящий, остужал ее взрывной нрав; впрочем, холодностью тут и не пахло. Сэм обладал чувством юмора, способностью видеть комизм ситуаций, и его сдержанные шутки неизменно вызывали у Линды смех. Но чувствовалась в Сэме некоторая… невозмутимость. Стремление не воспринимать себя всерьез, а быть серьезным. И все же ради семьи он в любую минуту мог повести себя как шаловливый мальчишка.

«Вот так же он и предложение сделал», — подумала Линда.

Оба они учились в колледже. Сэм — на факультете вычислительной техники, Линда — на художественном. Однажды им поменяли расписание. Теперь вечерние занятия Линды начинались сразу же после окончания последней лекции Сэма, а вечером Сэм работал. Да, им надо было очень постараться, чтобы выкроить время для встреч.

Сэм хотел сделать Линде предложение обязательно в смокинге. Это было ему свойственно: раз уж он решил в определенное время совершить нечто особенное, значит, решил. Подобное качество может нравиться, а может и раздражать, в зависимости от обстоятельств. Был как раз день, когда Сэм и Линда располагали всего одним часом для свидания.

У Сэма не было времени забежать домой (они жили вместе уже около года), надеть смокинг и вовремя вернуться, чтобы успеть сделать ей предложение прежде, чем начнется его ночная смена. Что же он придумал? Надел смокинг и проходил в нем целый день, не обращая внимания на жару и насмешки сокурсников. Заветный час настал, и Сэм появился и поразил Линду в самое сердце. Уже не мальчик, но еще не муж. Глупый и красивый, Сэм опустился перед Линдой на одно колено, и она, конечно же, согласилась, и он прогулял работу, а она — занятия, и они курили травку и всю ночь занимались любовью под громкую музыку. Им так и не удалось снять с себя всю одежду, и утром Линда увидела, что галстук-бабочка все еще обвивает шею Сэма.

Поженились они год спустя. А еще через два года оба закончили колледж. Сэм сразу же нашел работу в компании, выпускающей программное обеспечение, и добился впечатляющих успехов. А Линда рисовала, лепила и занималась фотографией, пребывая в терпеливой уверенности, что ее талант когда-нибудь обязательно будет открыт.

Два года спустя Линду, до сих пор неизвестную, стали одолевать серьезные сомнения. Абсолютная уверенность, свойственная ей в двадцать с небольшим, иссякла, когда ей исполнилось двадцать пять. Сэм категорически отвергал ее подозрения, и она обожала его за это.

— Ты замечательная художница, детка, — говорил он, глядя ей в глаза. — Тебя ждет успех.

Через три недели он пришел после работы домой и протанцевал в ритме танго прямо в мастерскую Линды, кружась и проделывая нужные па, как заправский танцор. Глубокомысленно глядя вперед, с воображаемой розой в зубах, Сэм направился прямо к жене, взял ее за руку и произнес:

— Пойдем!

— Подожди, — ответила Линда. Она накладывала последние мазки. На картине был изображен младенец, одиноко лежавший в лесу. Линда ею очень дорожила.

Сэм в гордом одиночестве танцевал свое танго.

Линда закончила, сложила на груди руки и, улыбаясь, наблюдала за ним.

— Что случилось, дурачок?

— У меня для тебя сюрприз. Пойдем!