«Моя, – прошептал он про себя. – Только моя. На веки вечные. Тут Нинка права, нужно играть свадьбу. И всеми способами привязать Милочку к себе. Обвенчаться, обменяться клятвами под хупой. Любой обряд, только бы Камилла стала моей законной женой, – пробурчал он мысленно. – Что бы предпринять? – лишь на минуту задумался Демьяновский. – Как уговорить эту упрямую женщину? Вора я все равно найду, как бы он ни прятался. Но и просто так жить без штампа в паспорте уже не получится. Я же с ума сойду, изведусь от тревоги», – вздохнул он и лихорадочно принялся искать что-нибудь подходящее в телефоне. «Песня – признание в любви» – быстро вбил он в поисковике и через пару минут нашел в интернете нужное. Мельком посмотрел на аккорды. И когда все выдохлись, повернул экран айфона к Агафонову. Тот кивнул, понимая без слов, и ударил по струнам. А Роману показалось, что именно сейчас, в этот момент решается вся его жизнь. Или «долго и счастливо» или «беспросветно и мрачно».

– Я люблю тебя до слез, – стараясь попадать в ноты, вывел он, глядя только на Милку. – Каждый вздох, как в первый раз, – пел он, смотря ей прямо в глаза. В комнате стало тихо. Все, затаив дыхание, наблюдали за обалдевшей Камиллой и Демьяновским. В черных джинсах и черной рубашке, он походил на Гамлета, непонятого и отвергнутого принца. Да и сама Камилла, с распущенными волосами и полными слез глазами, казалась если не Офелией, то сказочной принцессой. – Все у нас с тобою только началось, – пел Роман, подойдя ближе к дивану и не отрывая взгляда от любимой. Невольно он считывал все эмоции на Милкином лице от изумления до растерянности и слез. Ему хотелось схватить ее в охапку и не отпускать. Привязать Камиллу к себе всевозможными клятвами. Сказать, спеть, заорать о своей любви… Но Роман пел. Надрывно и чуть фальшивя, но, как говорил Агафонов, с душой.

– Восхищаюсь я, ты мне всего дороже, – подхватила Камилла, вставая и подходя к нему. Демьяновский обнял ее здоровой рукой и продолжил:

– Все у нас с тобою только началось.

– Я люблю тебя до слез, – пропели они вместе, глядя друг на друга не отрываясь.

– Я люблю тебя, – хрипло прошептал Роман, как только песня закончилась. – Выходи за меня замуж, Милочка. Ты никогда не пожалеешь, – заявил он чуть громче и, прижав Милку к себе, добавил твердо: – Я не отпущу тебя, любимая!

– Я знаю, – прошептала Камилла, и Демьяновский вдруг отчетливо понял, что затея провалилась. Да, она любит его, это не обсуждается. Но сейчас снова откажется выйти замуж. Опять заладит свое «поймай вора-поймай вора!».

«Найду вороватую гадину, урою, – мысленно рыкнул Роман. – Вся жизнь под откос из-за этих денег. Да и что они значат без любимой женщины – эти деньги? Как жить, постоянно тревожась, что она может развернуться и уйти? Как прижимать ее к себе и твердо знать, что вы никак не связаны друг с другом?»

– Милка, выходи за него! – не выдержав, вскрикнула Ева и тут же замолчала, стоило Агафонову сжать ее руку.

Но Камилла будто не обращала внимания на подругу. Лишь как зачарованная смотрела на Романа.

– Я люблю тебя, – прошептала она чуть слышно. – Очень люблю. Но так же сильно боюсь ошибиться. Вдруг ты не найдешь вора и снова решишь, что деньги украла я…

– Да пусть они провалятся – эти бабки, – в сердцах рыкнул Демьяновский. – Я еще заработаю. И, честно говоря, я до сих пор не понимаю, кто и зачем так зло пошутил над нами. Но я точно знаю, что ты не брала. Я верю тебе как самому себе. И никогда не заикнусь об этой дурацкой пропаже. Выходи за меня, Милка! – рыкнул он настойчиво. – Я свихнусь без тебя, – добавил растерянно, будто зная, что она откажет.

– Я согласна, – кивнула она. – Я выйду за тебя, Рома! – прошептала она и, повернувшись к застывшим на месте друзьям, добавила радостно: – Вы все приглашаетесь на свадьбу.

– Ура! – закричали Ева и Нина.

– Обалдеть! – заорал Агафонов и, выскочив на минуту из комнаты, вернулся с бутылкой «Кристалла». – Всем по чуть-чуть, – распорядился он. – Просто губы помазать, товарищи беременные, – заявил он весело. – Такой повод, твою мать! Дема, у меня  шотландский виски есть. Элитный. Клиент привез из Эдинбурга. Уверяет, что лимитированная серия, запрещенная к вывозу из страны. Держу бутылку для важного повода. Оставайтесь у нас с ночевкой. Напьемся на радостях!

– Не-а, – улыбаясь качнул головой Демьяновский, все еще обнимая Милку. – Какой еще виски, Мишаня? Нам теперь срочно домой нужно. Немножко посидим с вами и поедем, – хмыкнул он. – Как гипс снимут, сразу распишемся? – заглянул он в лицо довольной и чуть ошалелой Камилле.

– Там вроде месяц очередь, – подал голос Илья. – Придется подождать. Гипс тебе, Рома, снимут гораздо раньше.

– Да ничего я ждать не собираюсь, – довольно отмахнулся Роман. – Использую административный ресурс. Хоть раз в жизни для себя самого…

– Ты бы из этой истории еще один вывод сделал, – тихо заметил Агафонов, когда гости, обсудив будущую свадьбу, разбрелись кто куда. Нина прилегла на диванчик в детской и о чем-то болтала с Егором. Илья вышел покурить, а Ева с подружками накрывали стол к чаю. Агафонов, спрятав в чехол гитару, пристально посмотрел на друга.

– Что за вывод, Миха? – усмехнулся Роман, в душе не ведая подвоха.

– Хватит заносить Костику, Дема, – рыкнул Агафонов по пути в кладовку. – Считай эту кражу как некое предупреждение свыше. Сам подумай, зачем тебе лишние неприятности? Тем более сейчас, когда рядом Камилла? Стоит ли из-за дурацких комиссионных рисковать? У тебя же серьезный бизнес, Ромка. Хватит играть с судьбой в казаки-разбойники. Неровен час…

– Ты прав, – устало кивнул Роман. – Пока был один, помогал людям. А теперь пусть обойдутся без меня, – пробурчал он и, вернувшись домой, сразу позвонил Костику.

– Нам бы повидаться, Кос, – начал он без предисловий. – Может, завтра пообедаем вместе?

Марк Лернер ехал из Тель-Авива в Беер-Шеву и мысленно чертыхался. С одной стороны, конечно, хорошо, что отца из Абу-Кабира перевели в Бершевскую тюрьму. Следовательно, его вину признали незначительной и скоро отпустят.

«Интересно, что с Любой и Роном? – подумал он. – Почему я не спросил у Аньки? – мысленно всплеснул он руками, понимая, что за последнее время вообще разучился думать. Марк покосился на спящую на соседнем сиденье Таню. Улыбнулся будто мальчишка, вспоминая, как изумилась мать, впервые увидев его невесту.

– Вэйз мир, – прошептала она. – Просто двойник Галочки Зубовой. Нам на семью одной мало, сыночек, – печально вздохнула она. – Так ты еще где-то подобрал, – заметила на иврите. – Стоило выбирать так долго, – всплеснула руками.

Анька, младшая зловредная сестра, лишь покосилась недовольно и потом, оставшись с ним один на один в кабинете отца, прошипела будто змея:

– Я ждала тебя, придурок. Мне помощь нужна! А ты женихаться надумал. Вот учудил…

– Ты и сама справилась, Анечка, – довольно хмыкнул Марк. – Помнишь, как в старой песне? Любовь негаданно нагрянет?